– Почему? Я ведь без всякой надежды это говорю, Никуль. Знаю, что эта старуха всех нас переживёт. До вечера?

– А мне, между прочим, платье нужно новое! Для твоего начальника!

– Я попрошу у него денег! – пообещал Витька из прихожей, дверь хлопнула, а я улыбнулась.

Платье новое я купила через пару дней, сама, и даже денег у мужа не попросила, чем его, наверняка, порадовала. Когда вечером хвалилась, он, по крайней мере, сиял.

– А с жемчугом совершенно потрясающе смотрится, – заверила я его.

– Ты словно на приём собираешься.

– Что, не нравится? Снять?

Витя рассмеялся.

– Сними, я совсем не против.

– Вот так вот. А я старалась, выбирала. Между прочим, два рабочих дня потратила на магазины.

– Не сомневаюсь. Лёвушка разозлился?

– Конечно. Но я переживу. – Оглянулась через плечо. Муж на диване сидел, на меня поглядывал, причём с видимым удовольствием, и я решила, что благоприятный момент настал. Улыбнулась проникновенно и начала: – А меня в Париж зовут.

Его брови взлетели вверх, правда, взгляд был насмешливым.

– На неделю моды?

– Не смейся. Я серьёзно. На стажировку.

Улыбаться он перестал.

– Какую ещё стажировку?

– По работе, Вить, – немного нетерпеливо проговорила я. – У меня же основной язык – французский, вот и…

– Можно подумать, тебе есть в чём стажироваться. Историю нашего города ты и так на зубок заучила.

Я помрачнела.

– А может, я хочу большего?

– Меню в наших ресторанах ты тоже отлично знаешь.

– Витя!

– Ну что?

– Ты хоть понимаешь, что это такое – стажировка в Европе?

– Не совсем. Но ещё больше не понимаю, что ты там делать будешь. По-моему, всё что нужно, ты знаешь.

– Это по-твоему.

– Ты хочешь поехать?

– А почему нет? Это же интересно.

– Понятно.

Я к нему повернулась, и руки на груди сложила.

– Ну что тебе понятно?

– И надолго это?

Я помедлила с ответом.

– На пару месяцев.

– Сколько?!

– Ну а ты как думал?

– Я вообще никак не думал. Никуда ты не поедешь.

– Нет, поеду. – Я сурово сдвинула брови и на мужа уставилась. – Мне это нужно.

– Что тебе нужно? От меня отдохнуть?

– Если ты будешь так себя вести, то – да!

– Ах, вот как ты заговорила!

– Это ты так заговорил!

– А я сказал, что не поедешь, Ника. И Лёвушке твоему я башку откручу, раз он ей всё равно не пользуется, чтобы ерундой всякой голову тебе не забивал. Я всё сказал.

Он с дивана поднялся, ушёл в спальню и даже дверью хлопнул, а я осталась стоять перед зеркалом в новом платье, расстроенная и растерянная, подумала немного, кончик носа потёрла и заревела. В общем, обиделась. Обиделась настолько, что до самой пятницы с мужем не разговаривала, а если и снисходила до этого, то отделывалась односложными ответами и тут же отворачивалась. Надеялась, что хоть так Витьку проймёт, и он смягчится, поймёт, что не прав и сменит гнев на милость. Но он тоже упрямец редкостный и на этот раз мириться со мной не спешил, видимо, искренне считал, что прав он и сдавать свои позиции не собирался, а уж тем более прощения у меня просить и на отъезд благословлять. Вот и получилось, что на юбилей к его начальнику мы пришли друг на друга обиженные, но от этого не менее торжественные и нарядные. Как только в видимости юбиляра и его жены оказались, дружно заулыбались, а я даже Витьку под руку подхватила, как примерная жена.

– Борис Владимирович, от души поздравляю! – Я старательно улыбалась, протянула супруге Асадова букет цветов, а Витя коробку с подарком вручил, пожал начальнику руку.

– Поздравляю.

– Вы проходите, проходите, – засуетилась Ирина Николаевна, и мы все вместе зашагали к центральному столу, за которым уже сидели люди, и, по всей видимости, ждали только нас, запоздавших. А всё Витькина работа дурацкая!