Но те дни, когда нам удается сбежать на шахту, я запоминаю как самые счастливые эпизоды моей жизни.

Незаметно проходит лето… На нашей шахте мы сгребаем упавшие желтые листья в огромные кучи, а потом прыгаем в них, дурачимся и веселимся.

Наступает промозглая осень. Я жду Кита под проливным дождем у забора, вымокнув до нитки даже в дождевике. И, когда он приходит, несмотря на слякоть и осенний холод, возле меня будто распускается земляника. Мы прячемся в шахтных постройках и смотрим на дождь. Нам не страшны холод и сырость – наша дружба нас согревает.

Осень сменяется зимой, и вот я жду Кита, стоя по колено в снегу. Он всегда прибегает с санками, и все дни напролет мы на них катаемся, спускаясь с холмов.

Приходит весна, шахты затапливает. Мы делаем корабли из бумаги – Кит меня научил, надо покрывать бумагу воском, чтобы она не намокала и чтобы корабль держался на плаву, – и пускаем их с холмов по ручьям.

И вот снова наступает лето, и снова мы катаемся на вагонетках и нанизываем на травинки ягоды: проходит первый год нашей чудесной земляничной дружбы…

Мы начинаем немного понимать друг друга, все-таки общаемся уже целый год, за это время хочешь не хочешь, а научишься понимать хотя бы отдельные слова. Помогает и то, что мама иногда проводит со мной занятия по русскому языку.

Мне приходится терпеть Ирму, мама даже заставляет меня пригласить ее на мой день рождения. Для мамы самое главное – это хорошие отношения с соседями. И, так как раздор между мной и Ирмой означает раздор между семьями, она всеми силами пытается вновь подружиться с Оттлями. Стиснув зубы, я зову эту гадину на свой праздник и терплю ее весь день. Клоуны, фокусники, музыка, торт, конкурсы… Ирма участвует во всех конкурсах, и ее мерзкая рожа оказывается в центре каждой фотографии. Но мне безразлично. Я все равно не чувствую, что это – мой праздник. Мой праздник находится вдали от дома – на холмах, среди старых заброшенных построек, где растет сладкая земляника и летают светлячки. Там, где Кит. А остальное неважно. Остальное – не настоящее.

А потом приходит самая страшная новость из всех возможных. Родители сообщают мне, что мы переезжаем обратно во Франкфурт.

С ранних лет я знала, что папа работает в сфере строительства по контрактам, и Франкфурт не первое место, где мы успели пожить. Я привыкла к неоседлой жизни, в некоторых городах побывав по одному разу, в некоторых по два, но… Но Холмы – единственное место, которое я действительно считаю своим домом.

Сейчас здесь папина работа подходит к концу – строительный проект, которым он занимается, почти завершен. Новый обещают начать воплощать через три года, когда корпорация будет расширяться. А там, во Франкфурте, ему предложили хорошую работу как раз на этот период.

– Это всего на три года… А потом мы вернемся сюда.

Не хватит и ста страниц, чтобы описать словами все, что я чувствую, ту пустоту, которая заполняет каждую клеточку моего тела.

Не хватит ста страниц, но в то же время достаточно трех букв.

Кит.

Wal.

Остался всего месяц до отъезда. Я не могу сказать Киту… Я не хочу его расстраивать.

Но он сам понимает, что что-то не так.

Теперь я всегда грустная и часто плачу. Он пытается меня рассмешить, но мне не весело.

– Что с тобой, пряничная девочка? – спрашивает он, когда мы сидим на холме, привалившись спинами к вагонетке, и разглядываем в небе летающих китов. – Ты сама на себя не похожа. Что-то случилось? Ты так странно себя ведешь. Как будто… вот-вот произойдет что-то нехорошее.

Я должна ему сказать. Это предательство – скрывать от него скорый отъезд.