– А, прости, глупо вышло. У меня такое бывает. Нервничаю. Хрен пойми, где, с хрен, прости, пойми кем.

– Все нормально. У меня нет родителей, потому что я, так сказать, вырос из пробирки. Грустно, конечно, осознавать, что ты один и родни у тебя. в каком-то плане, нет, но здесь я нашел хороших друзей.

– Прости, но из какой такой «пробирки»? – Аксель показал кавычки пальцами.

– Ты слишком много извиняешься. Иногда это не к месту. А насчет меня, это долгая история, – тоже беззлобно и не отрываясь от покраски сказал Светлячок.

– Где-то я уже слышал сегодня эту фразу, – вспомнил Акс про Вито, что после этой фразы был действительно длинный монолог про веру и бла бла бла.

– Могу и короче. Пробирка – это стеклянный сосуд. Колба, способная хранить и смешивать в себе разные вещества. Ты же не думаешь, что все эти корпорации и фирмы создают свои продукты из воздуха? Кто-то стоял утром в душе, чесал зад, внезапно что-то придумал, пришел на работу, сел на чесанный зад, разработал на компьютере прототип продукта и вечером пустил его в продажу? Нет. Для одних… дел, нужны доноры, для других – опыты и эксперименты. Вот я один из таких, кто должен был послужить на благо обществу.

– Стой, стой, стой. Прости, но ты сейчас серьезно? Или утрируешь? – Аксель отложил в сторону пепельницу без пепла, которую теребил последнюю минуту. – Само собой, я понимаю цепочки производства. Что для разного рода причуд нужны не только знания, но и пробы с ошибками. Но ни для кого не секрет, что те же органы выращивают отдельно. Из маленькой клетки, в инкубаторах, а не создают людей и из них уже вырезают. Существуют целые заводы по созданию и выращиванию отдельных частей тела и органов. Об этом куча научных документальных фильмов снято.

– Да, по заказу. Фильмы сняты по заказу. И да, такие заводы действительно есть, но нацелены они на массового потребителя. А иногда нужно что-то особенное. Гибридное, например. Или узконаправленное. Или то, ради чего строить завод просто непродуктивно. Вот тогда в ход идут … клоны, получается. Дубликаты. Растят людей в колбах и затем режут на запчасти, – молодой Светлячок говорил об этом всем совершенно спокойно. Как о том, что солнце встает на востоке, а заходит на западе. Говорил такое и продолжал красить модель.

– Нет, быть не может. Об этом бы узнали, будь такое на самом деле. И тогда началась такая буча! Что беспорядки годичной давности показались бы просто детским утренником.

– Об этом знает маленькая группа людей. Верха и несколько человек из обслуги. Собственно, кто и делает саму «грязную» работу. Это – прибыльный бизнес. А если кто лишний узнает, то его быстро берут под контроль. Так или иначе.

– Ну да, точно, – Акс продолжал спорить и сомневаться. – Вот ты знаешь. Да вы все это знаете, – он провел пальцем вокруг, указывая на комнаты и верхний этаж, – А никто вас не трогает. Не стыкуется.

– Да, мы знаем, – то ли иронично, то ли с издевкой повторил Светлячок жест Акселя и провел пальцем. – Но доказать не можем. А прессовать нас не будут потому, что не знают о нашем существовании. Я как бы мертв для создателей, – и он ткнул пальцем вверх. – Остальные наши тоже не дураки и не говорят об этом на каждом углу, понимаешь? – Светлячок прекратил красить, поднял глаза и сделал упор на последнем предложении. И сделал это весьма уверенно. Вообще, Аксель, собственно, и подошёл именно к молодому потому, что запомнил его имя и думал, что его можно будет разговорить. Не переживать за ляпнутое лишнее. Но парень в целом вел себя зрело и уверенно. Интонацией поддевал где нужно, не говорил лишних слов и фраз. Все четко и выверенно, как если бы говорил чиновник на светском рауте. И от последней фразы веяло, что если Акс попытается эту историю куда-то слить, то получит. Может даже по голове. Может даже не единожды.