– Даже не надейся, – хмыкнул Иван. – Этот в город ни за какие коврижки не поедет. Опасается. Ладно, иди домой. Я скоро.

– Ваня, я люблю тебя за то, что ты такой. За то, что ты есть у меня. На тебя можно положиться во всём, – женщина потянулась к нему, обняла нежно.

Иван тоже обнял её, поцеловал и сказал:

– И я люблю тебя, Лена. Если б не ты, я пропал бы… Ну всё. Иди. Собери там, в дорогу мне чего-нибудь. Одежду тёплую достань из сумки. Ночи уже холодные. Денег возьму тысяч пять. Мало ли, вдруг пригодятся.

Женщина ушла.

А Никитин опять закурил, хоть и не хотел совсем.

«Напрямки пойду, – размышлял он. – Ромка вряд ли пошёл этим путём. По дороге-то удобнее. Хотя, кто его знает. Парень он действительно самостоятельный уже. Может и так пойти. Мимо города всё равно не промахнётся. Ну, выйдет на пару километров левее или правее относительно какого-то определённого места. Это не существенно. А если он всё же пошёл по дороге? Н-да… Задачка с двумя неизвестными. Что хочешь, то и выбирай. Догнать бы его, надавать по шеям и назад вернуть. Мозгов совсем нет, хоть и взрослый уже. О матери вообще не думает. Сперматоксикоз, что ли в башку стукнул? Интересно, к Наталье… тьфу ты… к дочке её он пошёл или ещё куда? Ну, схожу я к ним, спрошу. А если его нет там, что тогда? Где его искать? Ленка у меня простая, как три рубля. И почему она так уверена, что Ромка именно там? Хотя, я бы тоже в первую очередь об этом подумал. Вот деятель! Точно по шее схлопочет. Ладно, надо идти».

Андрей Николаевич возвращался из Новосибирска, куда ездил на своём автомобиле. Его, как крупного чиновника, в числе других пригласили к полномочному представителю президента.

Из Красноярска поехали колонной, в сопровождении полиции, для безопасности, само собой. А вот возвращался он один, хоть и понимал, что рискованно это очень. Давешняя засада в лесу многому научила. И всё же поехал один. Причины тому были разные: с кем-то отношения неожиданно разладились ещё на встрече у полномочного представителя, кто-то остался в Новосибирске по делам. Савельев никого ждать не стал.

На встрече обсуждалась одна главная тема – положение в стране и όкруге, в частности. Результатом этой поездки лично для Савельева стало неприятное осознание, что даже среди равных ему нет единства, что уж говорить об электорате.

У некоторых, кого Андрей Николаевич прежде знавал как исключительно лояльных к власти, той самой лояльности будто и не бывало никогда. Они открыто поддерживали оппозиционеров и не опасались выражать своего мнения в присутствии самого полномочного.

Давно искушённый в интригах Савельев ничуть не обманывался по поводу столь неожиданной смелости и принципиальности своих коллег. Наверняка они уже успели заручиться поддержкой народившейся оппозиции и выхлопотать себе местечки потеплее: всегда найдутся те, кому хочется больше того, что уже есть.

Полномочный представитель назвал этих чиновников оппортунистами, после чего те демонстративно покинули небольшой конференц-зал. За ними устремилась бόльшая часть пишущей братии, судорожно захлёбываясь бесконечными вопросами.

Официальная часть встречи закончилась форменным скандалом к великой радости журналистов, привыкших к скукоте и рутинности подобных мероприятий, где всё уже давно решено и поделено.

И только после того, как оставшуюся прессу попросили покинуть конференц-зал, верные партийцы вернулись к обсуждению двух извечных русских вопросов: кто виноват и что делать. Ничего конкретного не решили, потому как привыкли жить по указке сверху. Подписанный протокол хоть и имел внушительный и официальный вид, по сути носил декларативный характер.