– Мы с Адой пошли в туалет…

После этих слов Салис едва удержался, чтобы не рассмеяться в голос. Всё начинало походить на какой-то анекдот.

– Ада спросила у меня тампон, – невозмутимо продолжала гадэтти, – и я сказала, что ей следует быть с ним осторожней и вводить сидя на унитазе. Я рассказала ей свою историю, а она только посмеялась надо мной. Сказала, что у меня руки не с той стороны растут, что невозможно лишиться девственности из-за какого-то тампона. И чтобы доказать мне это она начала тыкать его в себя по-всякому. Ну и вот… – вздохнула Алетта, – глупо получилось… Поэтому она и молчала. Но ведь за глупость нельзя судить как за преступление. – поспешно добавила гадэтти. – Ведь так?

– Хорошо, Алетта. Иди, займи место рядом с Адой.

Ойюз откинулся на спинку своего судейского кресла.

– Друзья мои, вам повезло услышать краткую версию истории. Я же видел всё в красках, – он покачал головой, словно пытаясь освободиться от видения. – Что могу сказать? Просто бред какой-то. Не увидь я всё собственными глазами, ни за что бы не поверил. Но я видел и могу ответственно заявить, всё сказанное здесь – правда, как бы безумно это ни звучало. Ни одна из девушек не нарушила закон. Несчастный случай и ничего более. И главный мой вывод из всего услышанного и увиденного мною – пить надо меньше… Что ж, пострадавшая сторона, какие у вас будут предложения? – судья обращался прежде всего к Инейлу.

– Ойюз, если ты говоришь, что всё сказанное здесь правда, у нас нет причин не верить, – Инейл был явно обескуражен. – Случилось непоправимое, пусть не вследствие умышленного нарушения закона, а по причине глупого несчастного случая. Произошедшее лишь показало, что мой сын едва не женился на глупой курице.

Запахло палёным, но Инейл не стал обращать на Калию внимания. Пусть беснуется.

– Глупой курице, которая забыла, что она паттар и не должна никому ничему доказывать, тем более гадэтти. И как сказала ранее Калия, она сама себя наказала. Я не знаю, кто теперь возьмёт её в жёны.

– Эйнар? – обратился судья к юноше. – Что ты скажешь? Ты по-прежнему согласен взять Аду в жёны? Суд реабилитирует её, но решение о свадьбе теперь за тобой.

Молодой паттар всё это время сидел, не сводя глаз с девушек. Он переводил взгляд с Ады на Алетту и обратно. Ада по-прежнему была бледна, гадэтти же выглядела невозмутимой.

– Эйнар? – повторил судья.

– Да, я слышал вопрос. Я просто не знаю, что ответить. Я не могу решить, как ко всему этому относиться.

– Что тут решать? – Калия закатила глаза. – Ты же всё слышал. Ада не нарушала закон. Ойюз это подтвердил, прочтя мысли гадэтти.

– Да, я всё слышал. Но это тяжело переварить. Мне нужно время подумать.

– К тому же мы не знаем, как это на ней сказалось, – добавил Инейл. – Может быть, её дети теперь не смогут быть паттарам, если у неё вообще могут быть дети.

– Да что ты такое говоришь! – в один голос вскричали Калия с Салисом. – Это уж слишком!

– Тихо! Успокойтесь все! – Ойюзу это начало порядком надоедать. – Сейчас вызовем сюда Акасэ и всё проясним.

Пришедший доктор был просто шокирован, узнав историю девушек. Но если судья ручался за истину их слов, то Акасэ, как и все, принял их на веру.

– Уважаемый, – обратился к нему Ойюз, – что можете на это сказать с научной точки зрения?

– Прежде всего, хочу ответственно заявить, что такой способ потери девственности никоим образом не должен повлиять на репродуктивные способности девушки, как-либо изменить передаваемую ею наследственность.

Калия довольно улыбнулась и многозначительно посмотрела на Инейла.

– Однако, – продолжал доктор, – это не отменяет сам факт утраты девичьей чести и не меняет её последствия. Алетта не может стать суррогатной матерью и работать при паттарах, а Ада не выйдет замуж. Таков закон.