– Замолчите синьора, иначе я…

Думаю, он мог бы ударить меня, но в этот момент в дверях появился Карло. А потом произошла эта отвратительная сцена, не оправдывающая никого из нас троих. Карло увидел, как взбешенный Риккардо держал меня, лицо его было расцарапано, пол усыпан осколками… бог знает, что он подумал… Мгновение ― и он набросился на Риккардо, пытаясь меня защитить. Я видела, что Карло не в себе, он был готов убить брата, я оказалась между ними, но сил моих не хватало, чтобы справится с двумя здоровыми мужчинами. Риккардо, отброшенный братом, как-то неловко упал, я кричала, чтобы Карло остановился. Но остановила его только кровь, которая медленно растекалась по белоснежной рубашке Риккардо.

Они оба изменились в лице. Риккардо лежал, не шевелясь, в его изумленных глазах еще не было признаков боли, он просто не понимал, что произошло. У меня началась истерика. Мы бросились к раненому, хватали его за руки, Карло пытался его поднять, повсюду была кровь. Когда вбежали слуги и князь, уже было не разобрать, что случилось, и кто из нас троих пострадал. Монтерини бросился к Карло, который, казалось, ничего не понимал, только тряс безвольное тело своего брата и повторял:

– Риккардо! Риккардо!

Я пыталась оттащить его, чтобы помочь Риккардо, но у меня ничего не получалось. Увидев князя, застывшего в растерянности, я закричала:

– Уведите его!

Князь медлил, все еще не решив, кому первому нужно помогать.

– Это кровь Риккардо! Прошу вас, уведите Карло, пусть с ним кто-нибудь побудет! И позовите врача!

Риккардо упал на осколок зеркала. Слава богу, я была немного знакома с докторским делом. Разорвав все, что попалось под руку: салфетки, скатерть, я зажимала рану, останавливая кровотечение. Риккардо потерял сознание, но приехавший врач похвалил меня, заметив, что я все сделала правильно и что синьор теперь обязан мне жизнью.

Когда Риккардо уже был вне опасности, когда его перевязали и перенесли в кровать, тогда я дала волю своим чувствам. Все мое платье было в крови, на моих руках была кровь… До чего же я дошла, боже! Я была виновата во всем: и в этих наших ссорах, и в этой безобразной сцене! Я встала между ними, пусть невольно, но…

Успокоившись, я сменила платье, смыла с себя кровь несчастного Риккардо и написала письмо, предназначавшееся Карло: «Мой дорогой, мой любимый Карло! Прости меня. И прости Риккардо. В том, что произошло, он не виноват. Он не хотел причинить мне зло, как ты подумал. Я не могу, я не должна больше стоять между вами. Пожалуйста, пойми меня и прости. Он любит тебя, и со временем ты поймешь, что его любовь – это главное, что нужно тебе. Он живет тобой, и в этом его слабость. Так пожалей его! Я благодарна тебе за все, что у нас было. Я была счастлива с тобой… Прощай! Твоя Роксана».

Риккардо лежал в своей постели такой же белый, как простыни.

– Риккардо, ― я взяла его за руку, ― как ты?

– Хорошо. Доктор сказал, что ты спасла мне жизнь, ― он говорил так тихо, что мне пришлось наклониться к самому его лицу.

Как же сейчас он был похож на Карло!

– Умоляю, прости меня!

– Не плачь, это просто случайность. Это я должен извиняться перед тобой, перед ним. На самом деле ты была права, во всем, только я боялся признаться себе в этом.

– Риккардо, я оставляю вас.

– Нет!

– Молчи. Я уеду, уеду так далеко, что вы больше никогда не услышите обо мне. Прошу, люби его так же сильно и… напиши, наконец, свою оперу, он так ее ждет! ― улыбка тронула мои губы, но из глаз текли слезы.

– Роксана!

– Прощай. И знай, что я люблю вас обоих.

Карета увозила меня на причал, где стоял огромный корабль, потом дорога, дорога… Снег… Как много здесь снега! Я уже забыла, как он выглядит. По ночам на постоялых дворах топили камины, чтобы согреться, но ничто уже не могло согреть мою замерзшую душу…