– По глупости подрался, баран, – говорил Макс о себе. – Чувствую, дело пахнет керосином… Ну, и пока туда-сюда, я уже присягу принял. А потом дело и вовсе замяли. Да ты и сама, наверное, знаешь, как бывает. – Макс сказал это, намекая на то, что мой отец полицейский, и я, как юрист, в курсе всей этой кухни.

Я кивнула в знак согласия. Отец действительно часто рассказывал о работе, без прикрас, не щадя мою психику, чтобы я имела представление, что за профессию я выбрала. Как берутся взятки, заминаются дела или фальсифицируются улики, мне было хорошо известно.

Мы дошли очень быстро, я разочарованно вздохнула, желая, чтобы эта прогулка длилась вечно. Мы постояли ещё немного у ворот моего дома, Макс курил, похоже, он тоже не спешил прощаться. Через два дня был день моего рождения, и мне очень хотелось пригласить на него Макса, но тот сбил меня с мысли.

– У нас концерт 27-го в «Рыцаре», – сообщил он. – Придёшь?

Я кивнула в знак согласия. Макс протянул ко мне руки, и взялся за ворот своей косухи. Он стоял так близко, что я чувствовала запах его тела. Я посмотрела в его глаза, проваливаясь в синеву. Лицо Макса было так близко, мне показалось, что он сейчас меня поцелует. Макс провел тыльной стороной руки по моей щеке, и я закрыла глаза. Мое сердце готово было выскочить наружу, но Макс просто снял с меня куртку и оделся.

– Пока, малышка! – он махнул мне рукой и ушёл. Некоторое время я еще стояла в оцепенении, провожая взглядом удаляющийся силуэт Макса. Тряхнув головой, я сбросила с себя наваждение и достала из сумочки ключи.

Глупо было надеяться, что отец не заметит моего отсутствия. Я встретила его на крыльце. Как назло я споткнулась на «проблемной» ступеньке, выглядело это так, как будто я пьяная в дугу. Отец курил и выглядел абсолютно спокойным. Я поцеловала его в щеку. Мы не виделись почти два месяца, я соскучилась. Мне в любом случае был конец, поэтому меня не заботило то, что от меня несло алкоголем. Отец обнял меня в ответ. Я была готова к скандалу, но он молчал. Я пошла в дом, понимая, что это не к добру. Лучше бы отец наорал на меня, как обычно. Мое счастливое настроение сменилось тревогой.

Через пару дней совершеннолетие свалилось мне на плечи. Что я имела на данный момент: депрессию от неразделенной любви; подругу, которую ненавидела; бухающего, как сапожник, друга музыканта; ноль наличности и всё ещё продолжавшийся домашний арест. О том, чтобы отпраздновать этот день как следует, или дождаться помилования от отца, речи и быть не могло. Я никому не сказала об этом событии, а в соцсетях я скрыла дату, так что это радостное событие мы отметили вдвоём с бабушкой.

Так себе вечеринка, скажу я вам. Зато, бабуля знала толк в подарках, и я получила конверт с крупной суммой денег. Это было весьма кстати, учитывая, что денег, выделяемых мне отцом, едва хватало на проезд. Я даже не могла себе позволить сходить в «Макдак».

Окончательно меня добила решётка, появившаяся на окне моей спальни ещё через пару дней. Я обнаружила её, вернувшись из магазина. Бросив пакеты с продуктами прямо в коридоре, я отправилась на поиски отца. Он сидел в библиотеке, служившей ему кабинетом, за компьютером. Я открыла дверь, не утруждая себя тем, чтобы постучаться и пулей влетела в библиотеку. Отец посмотрел на меня поверх очков. Он ничуть не удивился моему вторжению, как будто ждал этого.

– Папа, я, что теперь живу в тюрьме? – сразу перешла я к делу. Я стояла перед его столом, скрестив руки на груди и гордо подняв подбородок.

– Да, – совершенно спокойно ответил он.

– Тебе не кажется, что это уже чересчур? – я никогда не разговаривала с отцом в таком тоне, но сейчас меня понесло.