Правда же была банальна, совершенно непоэтична и зла. Молодая женщина очаровалась мужем женщины зрелой. Умным, очаровательным, чужим мужем. И хуже всего, что секретом в их тесной среде факт, конечно, не остался, стоило только Домбровской поменять страну проживания, вернувшись домой. Сейчас, будучи взрослым человеком, Вика четко осознавала, что, вероятно, и до этого в семье Володи все знали, что он гуляет вольным котом. В серьёзную проблему свободолюбие мужчиныпревратилось тогда, когда факт начал выползать из семейного шкафа со скелетами.

Тренерский топ фигурного катания быстро дал ей понять что по чем в этой истории ее любви не к тому мужчине. Да и мужчина поспешил сделать выбор в пользу проверенных кадров.

Но, может, она просто сочиняет. Мало ли любителей букетов именно из белых роз. Вон из центра торчит уголок карточки, наверное, все-таки от поклонников.

Сев в машину, женщина вынимает визитку с коротким текстом: “Когда принцессы становятся королевами, они расцветают по-настоящему. Прости за прошлое. Давай поговорим? Владимир”. Внизу пристроился номер телефона.

После пятого глубокого вдоха женщина наконец смогла завести машину и выехать со стоянки.

Букет улетел в первую же урну, которая попалась на выезде.

В голове бился только один вопрос: “Что ему внезапно понадобилось?”

Домой Вика вернулась поздно, в глубокой задумчивости ни о чем конкретно, но обо всем сразу. Илья суетился на кухне. Как-то так повелось само собой, что в его обязанности вошло по возможности ее кормить, иначе она будет жить на минералке, кофе и, если повезет, яблоках. Как при такой диете женщина не растворилась в пространстве, не нажила себе язву или гастрит, и имела столько энергии, оставалось секретом.

Чмокнув Ландау на ходу, Домбровская села за стол и погрузилась в еще большую задумчивость. Первая мысль, которую она обдумывала – снятие Милы с этапов национального кубка. О том, что через две недели Людмила не участвует, информация в СМИ была отправлена сегодня, а до федерации было донесено еще неделей ранее, сразу после того, как стали известны результаты обследования. Но картина складывалась так, что второго этапа у нее тоже не будет. Тренировки подтверждали сомнения Михаила и Виктории в форме и возможностях спортсменки. И об этом теперь тоже надо будет сказать Миле.

****

Япония. Четыре месяца до олимпиады

– Не буду я носить этот жуткий лангет, Виктория Робертовна! Что я инвалидка, чтобы щеголять в колодке?!

Израильские врачи сделали все, что могли, разными словами три дня объясняли спортсменке, что ношение фиксирующего лангета между стартами обязательно, чтобы помогать восстановлению ноги. Девочка кивала, смотрела умными внимательными глазками. И даже уехала из Израиля в в фиксирующем приспособлении. И весь полет провела в нем.

А перед посадкой решительно стала расстегивать псевдо-гипс. И на любые попытки вразумить, только повторяла:

– Я не пойду мимо журналистов в этом! Все будут смотреть на меня как на больную!

И, естественно, не пошла! И оба дня скакала по Нагано, наплевав на все рекомендации врачей, в кроссовках, балетках и, безусловно, никакого лечения. Виновата ли Милка в том, что променяла главный старт на прогулки в красивых туфельках? Или это вина Виктории, которой не хватило аргументов и характера сломать ребенку минимальное удовольствие от поездки? Хоть что-то, кроме тренировок через боль и прокатов через страх новой травмы.

Момент повторного перелома по едва заживающему первому Вика знала точно. Видела своими глазами. Это был тройной тулуп с поднятыми руками. Простенький прыжок, который любой серьезный фигурист делает годам к десяти бесперебойно. И по тому как, подскочив со льда после падения, замерла на мгновение Милка, словно проверяя, можно ли двигаться дальше, а потом повела программу с улыбкой, которая осталась только на губах, было ясно, что все не так.