Жилось Ромео у  толстой соседки Натальи Борисовны Катаржаниной – в одной из ее трех комнат в квартире  закрывающейся дверью довольно  грязно, но очень сытно. И это его устраивало. Так что в душе он был даже рад, что изнеженная дистрофичка отказалась от его предложения поселиться у нее.

Нравиться Зоя ему нравилась, но почему-то не возбуждала. Возникало опасение при мысли о сексе удариться о кости ее таза. Глядя на нее он, кстати, и понял почему так называется часть фигуры ниже пояса – тазом -максимальный  провал кожи до позвоночника в этом месте и вправду напоминал бытовой тазик. Правда, в Зоином случае такой маленький, что разве что носки можно постирать в нем.

А с Натальей Борисовной ни в чем не надо было напрягаться. Она не строила никаких планов в отношении красавчика.   У него был устный  контракт на проживание с завтраком. А обед или ужин давали часто  «на халяву». Нравилось ему это русское слово. К тому же Наталья любила выговориться, повисеть на ушах рассказами о своей жизни. Но Ромео  ведь как раз и интересовала жизнь одиноких. А Борисовна (так мысленно ее называл постоялец) именно такой и была, причем, из принципа.

Конечно, есть в социальной психологии методики – анкетирование, опросы. Но от них  в этом городе-бедламе  все отмахивались. И к психоаналитикам мало кто ходит тут – к тем тоже не присоседишься. Тут все расскажут о себе подружке или собутыльнику, соседу по купе в поезде. Или временному постояльцу.

–Ко мне мужик сегодня утром пристал в магазине. Говорит, дайте, красавица, сумки вам до дома  донесу.– В голосе Натальи Борисовны звучала издевка с долей возмущения.– Так я ему и дала!

–Так что он «дать» просил – осенило Грегорина, – то есть переспать  хотел?! – Подыграл Ромео своей домохозяйке.

–Ну, в перспективе, наверное, – Теперь женщина сомневалась и пожевывала губами, давно утонувшими в складках многократного подбородка, – Я- то подумала, что он спереть еду хочет. Видел, сколько вкуснятины я в пакеты на кассе складывала. А сам такой …на голую пенсию живет. – А может и правда в сожители набивался, – мысли на эту тему Наталью тоже не обрадовали. – Сдался мне этот «голожопый»!

–Так он еще и нудист?! – раззадоривал женщину Ромео, «кося» под истинного иностранца.

–Все ты понимаешь, засранец, просто репей, а не человек.

Грегорин засмеялся. Ему очень нравилось разговаривать с Натальей Борисовной.

–Ну а если б он был в отличном костюме и при машине, вы бы согласились мужика взять к себе?

–Да ни за что! Этих в костюме мне и на работе хватало. Насмотрелась на их «охоты юбки».

–Теперь, скорее, это охота на джинсы? – Пытал Наталью Барисовну дальше.

–Теперь не знаю, я от дел отошла. Но моего возраста мужичье такое было. Джинсы в нашем учреждении не водились .

–Эх, были времена, – мечтательно посмотрел в потолок Ромео, прихлебывая прекрасный кофе из увесистого пузатого бокала, а не из какой-нибудь чашечки, которую с микроскопом по столу искать надо. – В юбках девки по улицам ходили.

– Ну, по улицам по – разному ходили, а в обкоме- райкоме, парткоме, там полагалась юбка до колена или чуть выше. Как и в униформе.

–А ты как думаешь? Не дашь – не поднимут. -Не поднимут.Ну, по служебной лестнице, в смысле.А тот, в кого влюбилась, только раз и удостоил. Шеф наш ненаглядный. Блюл себя, поэтому на повышение и поехал в Питер.

 -Ну а к вам-то тогда приставали?

Наталья встала, заколыхав жирами внутри объемных штанов. Трудно было представить ее молодой и соблазнительной. Разве что красивый разрез глаз – такой изгибистый, ну и носик вздернутый слегка и очень маленький.