На крыше с высоты птичьего полета все также стояло четверо людей. Лора держалась на расстоянии примерно двух метров от матери. Видимо, боялась ее. Да и к мужчинам не решалась подойти.

Я слегка подпрыгнула в руках Гаяра, когда он вальяжно приземлился на крышу здания, где мы изначально встречались с мамой.

— Мы завершили оформление документов на Ларису, — отчитался привычным тоном Артур и, когда он оторвал голубые глаза от папки, то его лицо резко переменилось.

Гаяр опустил меня ногами на пол, но оставил что-то такое, от чего его тепло никуда не ушло, согревая со всех сторон и укрывая от ледяного ветра. Это было неожиданно с его стороны… но так приятно, что я невольно обрадовалась чему-то такому маленькому, но значительному для меня, как чья-то забота. Пускай, как за игрушкой…

— Шухрат снова за одним с отцом? — словно прочитал мысли Равиль, включившись в разговор с Артуром.

Гаяр скривил губы в усмешке и неоднозначно кивнул.

— Я пытался его разговорить, но он чесал языком что-то про братскую любовь и какую-то ревность в плане отцовского внимания…

Да… разговор получился воистину странный, учитывая то, сколько всего я не знала.

— Что с продажей? — стоял на своем Артур. Он, кстати, никогда не говорил больше, чем это требовалось. Такое впечатление, что он оформил ограниченную подписку во количеству употребляемых слов. Иногда доплачивал, чтобы закончить предложение.

— Документы у него, — Гаяр скрипнул зубами.

— И он отказывается перепродавать Надежду? — понял без продолжения Равиль. После чего запустил пятерню в волосы, зачесав их назад.

Снова короткий кивок.

— Зато он любезно согласился, чтобы мы втроем ее использовали в любых целях, но ни за что не трогали самое святое и невинное, что у нее было, — саркастично заявил красноволосый и пнул ногой ближнюю скамью, которая улетала с крыши в… вниз…

Меня снова замутило. То ли от высоты, то ли от того, что купивший меня позволил располагаться «вещью» так, как братья заблагорассудится.

— Ему жены совсем мозги выели? — прыснул Равиль. — И что? Он сказал, что потом еще придет за своим товаром, когда Надя ему понадобится?

Так и сказал… поэтому Гаяр кивнул.

— Боже… образец номер один, от тебя вообще никакого толка нет… — с осуждением произнесла мама. — Вы только на материнской шее умеете сидеть и нюни распускать, а как продаваться, так бездарности…

Марина Сергеевна так и возмущалась. Так возмущалась, что мне даже неуютно становилось. Будто бы я правда ничтожество… которое можно было только продать и купить… но и здесь все вышло как-то через одно место…

Горло сжалось мучительным спазмом. Я плотно сомкнула челюсть, сдерживая слезы. При сестре уж точно плакать не стану… она не должна видеть мою слабость. Я обязана стать опорой для Ларисы.

— Ты, старуха, вообще честь и страх потеряла, — Гаяр развернулся на девяносто градусов и широкими шагами направился прямиком к матери. — Ты продала дочерей, с которыми жила несколько лет. Растила их, кормила, поила, возле кровати сидела, ночей тонну не спала и теперь со спокойной душой отказывалась от них, принимая от чужеземцев деньги, которые вполне могли разбить твою родину в пух и прах. Кому здесь должно быть стыдно – так это тебе. Ничего в тебе человеческого не осталось. Абсолютно.

— Но я… я всего лишь выживаю, как и любой организм. Это естественный отбор и его проходят сильнейшие, — с гордостью ответила мама.

Так-то она говорила правду… она сильнее, у нее было больше прав даже на мою жизнь, поэтому мама выбрала для себя самый удобный способ, при котором ей удалось, избавится от двух проблем, одна из которых заболела неизлечимой болезнью.