Автомат «галил» был со сложенным прикладом, а снайперская винтовка находилась в состоянии неполной разборки. Вслед за ней Салнынь, не без дрожи в руках, положил в багажную сумку сверток, весивший не меньше пятисот граммов, продолговатую коробочку, в которой вкупе с пластитом угадал инициатор взрыва, небольшой пульт дистанционного управления, четыре круглые батарейки. Машинально открыл заднюю панель пульта: батареек там не было.

Все, что он увидел, настраивало на размышления – но только не здесь. Он обдумает все по пути в Копенгаген. Проверок на дороге Щитомордник не опасался, местные полицейские вообще редко останавливают транспорт, а личный досмотр и обыск машин – дело довольно уникальное.

Возвращаясь с сумкой, перекинутой через плечо, вдруг поймал себя на мысли, что считает шаги. Пятьдесят – пора поворачивать, мигнул ему зеленым заплесневелым веком сероватый валун.

Как ни странно, сейчас Вадима Салныня интересовал один вопрос: под Прозорова ли готовилось оружие? Если следовать канонам спецслужб, то нет. Обычно подобная работа изобилует посредниками, второстепенными звеньями. Однако бывают и исключения, когда операция носит сверхсекретный характер, когда лишний человек – лишняя деталь. И еще одно: Щитоморднику показалось – вот только сейчас, когда под правым боком бряцало огнестрельное оружие и взрывчатка, – что тот же автомат в руках Андрея смотрелся бы естественно. Он профессиональным взглядом отметил его военную выправку, твердый голос – не командный, конечно, но не допускающий возражений. И последняя странность. Когда Вадим мысленно одел Прозорова в военную форму и дал в руки автомат, все это стало выглядеть нагромождением: Прозорову шла гражданская одежда… и оружие.

Семьдесят пять, семьдесят шесть шагов…

Щитомордник осторожно начал спускаться с холма. Остановился, когда мимо на высокой скорости проехала легковая автомашина. Скрывшись за миртовым деревом, он не смог определить ее модель.

«Что же ты за птица? – думал возобновивший спуск Вадим о Прозорове. – Его, его, – как-то торопливо скакали в голове мысли, – это его товар». Сейчас бывшему топтуну было бы в сто раз спокойней, если бы сумка была набита урановой рудой.

«На родину не тянет?» – вспомнились слова Прозорова.

Тянет, хотелось ответить.

Там хотя бы и автоматы и взрывчатка казались обычным делом. А тут? Здесь-то кого… шлепать, убирать, грохать, ликвидировать? Ни одно определение не ложилось под девственно-демократичную монаршую Данию.

Не сам Вадим загрузил себя мыслями, а наполненная смертоносным товаром сумка и маячивший перед глазами образ Андрея. Если в этом и был расчет, то он оправдался на сто процентов. Мыслей много, почти все конкретные, но связать их воедино было делом таким же гиблым, как обнаружить службой «НН» и зафиксировать место закладки или изъятия тайника.

Стоя на одном краю дороги, Вадим направил пульт дистанционного управления, нанизанный на брелок с ключами, на «Форд», стоящий по другую сторону. Нажимая на кнопку, Вадим остро ощутил в груди жалобный, тоскливый вой. Он понял, что вскоре произойдет что-то непоправимое, ужасное, но сдержать себя не мог. Словно проверяясь – последний раз в своей жизни, он пошел до конца, дабы быть уверенным во всем. Радиосигнал от пульта пошел и на «Форд», и на инициатор взрыва, лежащий в сумке, – их радиочастота по роковому совпадению была идентичной. Электродетонатор, вставленный в пластит, дал взрывчатке импульс, и Щитомордника разнесло в клочья.

Информация, которая обновлялась каждые полчаса, все четче вырисовывала картину произошедшего в восьми километрах от Нестведе. И спустя сутки, к обеду следующего дня, Антон Альбац мог в деталях воспроизвести ее содержание. Безымянный профессионал, который заставил понервничать и навести самокритику в душе, спускался с холма и задел невидимую радиочастоту. Одним словом, попался на растяжку. Действительно, как он мог заподозрить, что оба пульта работают на одной частоте? Умер Максим, ну и хрен с ним.