Теперь она и сама периодически прикладывалась к спиртным напиткам. И считала, что пару бокалов вина перед сном, чтобы успокоиться, это ничего страшного. Но понимала, что уже не может отказаться от дурной привычки.

Потому что вино ее расслабляло. И отключало такой болезненный поток мыслей, которые не прекращали шевелиться в ее мозгу. Она испытывала чувство вины за то, что бросила своего искалеченного мужа одного среди чужих людей в казенном доме.

И от того, что ее сын находился сейчас далеко от нее и звал ее на помощь, а она в последний раз оторвала от себя этого плачущего мальчика, которого все били и унижали только за то, что он родился больным и не похожим на всех остальных. И строго крикнула ему – ну что ты ревешь, как баба?

И спешила поскорее избавиться от этой невыносимой сцены и от обязанности опекать и защищать своего ребенка, на которого ополчился весь мир.

А Макар еще долго бежал за ее машиной, и воспитательницы не могли его догнать. И кричали, чтобы он вернулся в интернат. Но он падал и снова бежал, неуклюже, беспомощно шевеля своими косолапыми ногами.

А она потом остановилась, подняла своего ребенка, встряхнула и силой заставила его вернуться туда, где она точно знала, ему будет плохо.

Но и домой, где царствовала Урсула, она забрать его не могла, прекрасно понимая, что старшая сестра будет обижать Марка. А мама отказалась ей помочь с сыном.

Тем более сейчас, когда ее квартира ей не принадлежала так же, как и ее сломанная жизнь.

Злата все еще стояла на самом краю пропасти и раздумывала, сделать ли ей шаг вперед или назад, но в этот момент к ней навстречу вышел ее М. и позвал ее, показывая жестами на ее звонящий телефон.

Ей пришлось вернуться в реальность.

Злата вздохнула и подняла трубку, видя, что звонит мама, трубку которой она не могла не взять, иначе потом получила бы порцию упреков и шантажа здоровьем.

Алексей Егорович стал ненавидеть свою работу, хотя раньше был фанатом медицины и считал, что это его миссия – спасать людей от смерти. Его распирала гордость от осознания того, что он может бороться с Богом и вытаскивать с того света больного, у которого, казалось бы, нет никаких шансов.

Сейчас на него накатывала усталость от постоянного потока пациентов. И от неустроенности провинциального больничного комплекса, где все свалили в кучу из-за того, что мест не хватало.

Вместе стали класть каких-нибудь зависимых или сердечников. В одном корпусе рожали, а рядом делали аборты.

И, что самое удивительное, прямо под боком стоял морг, который тоже был переполнен.

И не было никакого порядка, который давал бы ощущение надежности и контроля ситуации.

Даже на свою диссертацию Алексей Егорович махнул рукой. И садился за нее редко, поскольку итак не высыпался. Да и особой страсти открыть что-то в науке или медицине не испытывал, так как хотел вернуться в столицу поближе к цивилизации и в тот город, к которому он привык.

И скучал по своим родителям, которые давно его не видели и просили вернуться домой.

Но руководство его не отпускало, повторяя, что без него в этой районной больнице не справятся, так как пациентов везли из соседних сел и аулов, где вообще не было никаких медицинских пунктов.

И именно это утомляло принципиального Алексея Егоровича, который трепетно относился к своим обязанностям. И не мог никому отказать. А больные отлично это усвоили и донимали его бесконечными жалобами и просьбами.

И вот сейчас он узнал, что в психоневрологическое отделение, где в основном лежали алкоголики и другие неадекватные пациенты, привезли его подопечную Урсулу, бабушку которой он отлично запомнил, так как именно она устроила ему в свое время кучу проблем и проверок.