Речевой поток постоянен и вытекает из него лавой. Отсюда и его тактика ведения бизнеса: ежедневные многочисленные переговоры с возможными клиентами. Так и вижу, как их вяловатая офисная жизнь после его ухода еще долго вибрирует, не считая подпрыгивающей на столах оргтехники. Не запомнить Рудольфа трудно, и это дает свои плоды.

Бизнес он начал, когда еще был в «правильную» сторону от сорока. За последние десять лет он почти и не изменился. Время для него – категория, в основном коррелирующая с бюджетом.

Некоторое время назад по его просьбе я познакомил его с хорошим психотерапевтом. Одним из результатов стало резкое сокращение расстояний, проезжаемых на машине, что было признаком постоянной тревожности.

Сам разговор наш стал возможен благодаря моему неожиданному авторитету в его глазах – в моем лице он нашел человека старшего поколения, никогда не читающего ему нотаций, не смотрящего на него ни сверху, ни снизу, а всегда сбоку, любящего подшутить над ним, способного к точному разбору тех или иных реалий.

Рудольф. Планирования у меня как такового нет, я достаточно импульсивен, хотя иногда удается притормозить себя. У меня сейчас столько планов одновременно, что даже не знаю, с чего начать.

Автор. У меня ощущение, что у вас несколько мотиваций, драйверов к планированию. И один из них – тревога, который заставляет вас накручивать по шестьсот километров в день.

Рудольф. Как можно планировать, если я еще со вчерашнего вечера мучаюсь – мне хочется в Питер уехать, потому что там прохладнее… Но ведь у меня вчера встречи, позавчера встречи, сегодня с вами встреча, я вот уже третий день себя заставляю не бросить все и не уехать…

Автор. «Я себя заставляю» – это еще один драйвер планирования. Есть у вас и спонтанность – происходит кульбит в воздухе, и вы перемещаетесь. Но это не противоречит первому источнику планирования: уровень тревоги вашей таков, что вам нужно куда-то мчаться. И что делать с тревогой, вы не знаете.

Рудольф. Когда еду, я спокоен. Спокойно могу размышлять… Какой-то ритм появляется.

Автор. Вам сорок…

Рудольф. Это условность.

Автор. Конечно, условность.

Рудольф. Нет, я понимаю, что это много и скоро на аптеку надо будет работать…

Автор. Нет, это не так много. Но это и не двадцать пять. И вы к этому возрасту при своих талантах, энергии не создали себе большого капитала. Это может быть связано с тем, что вы хватаетесь все время за разные вещи, потому что драйвер тревоги не позволяет останавливаться на чем-то надолго.

Рудольф. Не создал капитал я по понятной причине: отсутствие денег меня тревожит меньше, чем их наличие. То есть каждый раз, получая деньги, я их уверенно и быстро разбрасываю в разные стороны и в результате остаюсь без них – организм не принимает. (Смеется.)

Автор. Это тоже ответ. В этом есть часть родительского сценария?

Рудольф. Говорят, что так отец делал. Я, к сожалению, не видел его в активной фазе…

Автор. Эти вещи можно в себе перестроить.

Рудольф. Несомненно. Я думаю, я не один такой. Очень многие любят разбрасывать деньги, чтобы их не было…

Автор. Вопрос в данном случае – в вас, а не в людях вообще. У вас все – словно временные проекты.

Рудольф. Я вообще жизнь рассматриваю как временный проект. Мы с психотерапевтом это долго обсуждали. У меня всю жизнь есть ощущение того, что все вокруг крайне зыбко и очень временно. Обсуждали, можно ли что-то с этим сделать.

Автор. Я к вашим убеждениям и ценностям уважительно отношусь. Вопрос в том, что эта тревога заставляет вас бежать за угол, есть иллюзия такая, что там интереснее. Прибежал, а там опять неинтересно, и надо бежать за следующий угол. Проще бы было, с моей точки зрения, научиться управлять тревогой, а пока что она управляет вами.