«Никто не знает, как ваш дар влияет на окружающих», — сказал он девчонке. Специально сказал, чтобы она испугалась и перестала соблазнительно улыбаться всем мужчинам подряд. Птарх их побери. Но это с Мэарин можно лукавить, намекая на некие таинственные обстоятельства и требуя осторожности, а с самим собою он обязан оставаться честным.

Сохранилось немало книг, посвященных хэленни, и их авторы с уверенностью утверждали: до свадьбы эти женщины ничем не отличались от остальных, а потом, если кого и очаровывали, то только собственного мужа. Хотя и это сомнительно. Один из его предков был женат на хэленни — в личных дневниках, подробно описывающих каждый день его долгой жизни, нет ни единого намека на нечто подобное.

За окном сгущались сумерки. А он все стоял в полумраке комнаты, вцепившись пальцами в подоконник, и пытался найти хоть какое-то рациональное объяснение тем чувствам, которые им овладели. Мысль о том, чтобы обратиться за помощью к учителю, пришла позже, когда в парке зажглись фонари и на стекле задрожали слабые золотистые блики.

Неожиданно вспомнился летний лагерь на равнине в предгорьях Шанского хребта, оранжевые отсветы костра, отряд греющихся у огня юных истинных, спокойный голос наставника: «Глупой рыбе враг — наживка, а не рыбак. Помните об этом и всегда ищите того, кому выгодно».

А что если Мэарин лишь приманка в чьей-то тонкой игре? Наживка на удочке?

Он резко развернулся, шагнул к столу и не глядя надавил на серебряную пластину.

— Вильма ко мне. Немедленно.

Рассвет Саллер встретил уже в пути. Лето заканчивалось, и стоило поторопиться, если он хотел застать школу в Степном лагере. Скоро мастера с учениками вернутся в Ледяную крепость, закроют перевал, тогда добраться до них станет практически невозможно.

Он успел. К концу третьего дня пути на темнеющем горизонте засверкали слабыми искрами вечерние костры. И тут же на них как из-под земли выскочил конный дозор. Шесть всадников, не доезжая до его маленького отряда, рассыпались в стороны и окружили по всем правилам скрадывания.

Прямо перед ним оказался старший. Истинный лет шестнадцати, судя по нашивкам, ученик предпоследнего цикла. Он наверняка узнал герцога — не мог не узнать, но ничем этого не выдал. Мальчик исполнял свой долг, сейчас для него все были равны. Медленно поклонившись, он твердо произнес:

— Здравствуйте, добрые путники. Проезд через эту территорию закрыт указом Его величества. Возьмите влево и через час окажетесь на южной дороге. Если желаете, в сопровождение выделю двух юнитов.

«В сопровождение... Двух шпионов ты мне дашь, чтобы они проследили за незваными гостями до южной дороги», — усмехнулся про себя Саллер и откинул дорожный плащ.

На груди брызнул золотом знак выпускника школы.

— Я имел честь обучаться в Шанно-Лансине. — Он мельком взглянул на родовой шеврон старшего. Перспективный юноша, следует, пожалуй, запомнить. — Приветствую братьев и прошу проводить в лагерь. Мне необходимо встретиться с мэссером.

Дозорный внимательно изучил знак, считывая данные, потом отсалютовал, отдал команду, и один из юнитов тут же растворился во мгле подступающей ночи, спеша сообщить новости.

У ворот обнесенного частоколом лагеря их уже ждал мастер Ливазис, личный секретарь мэссера. Коротко поздоровался и повел герцога к большому шатру, разбитому сразу за строевым плацем.

— Рад тебя видеть, Рэм.

Крепкий мужчина с коротко стриженой седой шевелюрой и ясными умными глазами отложил в сторону бумаги, быстро поднимаясь из-за стола навстречу гостю.

— Учитель. — Саллер почтительно склонил голову.

Сколько лет они не виделись? А он все тот же, совершенно не изменился. Наставник Камм, вернее, мэссер Каммго Шанский — бессменный глава Шанно-Лансина, школы для юных истинных.