Чулан с текстилем, что находился возле прачечной, выглядел так, словно в него десятилетиями не заглядывали. Не удивлюсь, если тут уже все давно погрызли мыши, которые, скорее всего, здесь имеются. В ответ на мой вопрос о вредителях Марджори беззаботно махнула рукой:

– Не переживайте, ваша милость, наши котики давно всех уже передушили.

– Это радует, – улыбнулась я, представив себе милую кошачью семейку, и обратила свое внимание на стеллажи.

А там чего только не было. И мягкие пуховые перины, и нежнейшее постельное белье, совершенно очаровательные шторы, тюли, скатерти, полотенца…

– Это я берегу на особый случай, – похвалилась Марджори.

– И сколько бережете, если не секрет? – поинтересовалась я, уже мечтая, как преобразится дом, если распотрошить эту заначку.

– Десять лет, – гордо выдала генеральша и приосанилась, – Это все еще покойная хозяйка покупала.

И тут до меня дошло, на кого смахивает эта прижимистая особа. Ну, точно! Плюшкин, только в женском варианте!

– Как вы считаете, госпожа Марджори, женитьба милорда это особый случай?

– Э-м-м-м, да.

– Тогда достаем это все с полок! – радостно подпрыгнула и первым делом стащила шикарные изумрудные портьеры.

Как отмоют у меня окна, сразу повешу и буду любоваться каждое утро на эту красоту за чашечкой чая.

– Но как же…, – побледнела экономка и схватилась за сердце, как будто-то я от него кусок отодрала.

– Не переживайте, Марджори, – деловито подхватила экономку под локоток и потащила на выход. – Мы непременно потом восполним ваши запасы, растратив те чудесные горки с золотом.

В кладовую и ледник генеральша вела меня, изображая столетнюю старуху в прединсультном состоянии. Громко вздыхала, охала и подволакивала ногу, в надежде, что я сжалюсь над ее непомерной жадностью.

Я хитро поглядывала на ее ужимки и с радостью думала, что теперь ей точно будет не до моего Люция. Какой тут лось, если предстоит оплакивать добро, что она нажила непосильным трудом!

В кладовой все оказалась не так страшно, как я думала.

Тут, вероятно, генеральское скупердяйство имело обратный эффект. Разве экономная Марджори может позволить пропадать продуктам!

Именно поэтому в кладовой их было не так уж и много. Крупы в холщовых мешках, желтоватая мука, коричневатый песок, в котором я признала сахар. Приправы в баночках, сухофрукты. Во всем этом минимализме явно чувствовалась мужская рука повара Жерара.

Сам повар даже бровью не повел, когда я явилась на его территорию с инспекцией, и даже устроил небольшую экскурсию.

Вот что значит, у человека нервы крепкие!

Он, похоже, и не помнил, как я ему шинковкой угрожала.

Ну, или просто делал вид, что не помнит.

Дошла очередь и до просторного, прохладного погреба. И тут-то меня ждал неприятный сюрприз, в виде протухших овощей и заплесневелых заготовок.

– Это все надо срочно выкинуть! – распорядилась я, брезгливо морща нос. – Полнейшая антисанитария! Как так можно!

– Никак нельзя, ваша милость, – грудью встала на защиту плесени Марджори. – Чем же мы будем кормить покойную тетушку лорда! Она, когда голодна, очень гневается и своими воплями не дает уснуть всей округе.

Наверное, шок от подобного заявления четко отобразился на моем лице, потому что Жерар, мгновенно сориентировавшись, помог выйти из погреба и, усадив на стул, поднёс стакан с водой.

Я отпила глоточек и нервно икнула.

– Святые бубенчики! Тетушка-зомби?! Какая прелесть…

Марджори с Жераром переглянулись и решили, что мне лучше, вместо водички, чайку с коньячком налить.

Подозрительно принюхалась, чуть попробовала языком, а затем разом ополовинила чашку. И меня прямо почти сразу отпустило.