Я схватил её за щиколотки обеих ног – с моим нынешним телом я мог без труда обхватить сразу обе щиколотки одной ладонью – и принялся махать Святой, как дубинкой, лупя её головой о брусчатку. Уже после первого удара послышался хруст – треснул череп Святой. Вся белая одежда была выпачкана в грязи и залита кровью, капюшон на голове покраснел.

Бум-бум-бум-бум! – я лупил головой Святой о брусчатку. А потом со всей силы вновь швырнул Святую на землю. Затем подскочил к ней, навис над её бездыханным телом, занёс вверх огромные кулаки, и со всей силы обрушил на голову Святой.

Она выглядела безжизненной и умиротворённой. Лицо спокойно, глаза закрыты, никаких эмоций, нет дыхания. Умиротворённое лицо Святой… было смято, проломлено, вмято внутрь мощными кулаками, обрушившимися сверху как молоты. Бах-бах-бах! – я колотил кулаками по голове Святой.

Где-то позади звучали крики, доносились голоса храмовников, зовущих Святую. Я схватил Деву за горло, поднял вверх и, как куклу, зашвырнул на крышу здания поблизости – в нём было этажа три или четыре. А потом взобрался туда и сам, залезая прямо по стене, как кошка по дереву.

Окинув взглядом местность внизу, я не обнаружил никого поблизости – ни храмовники, ни кто-либо ещё не добрался сюда. Я уволок Святую на порядочное расстояние от места сражения, и тем, кто решил бы преследовать нас, путь преграждали развалины рухнувших зданий.

Так что в ближайшее время никто не помешает мне побыть со Святой наедине. Однако было бы ошибкой полагать, что я так и дальше смогу без проблем мордовать её как моей душе угодно, и ничто меня не остановит. Стоило ожидать неприятностей – и прямо сейчас, когда я взобрался на крышу здания, они и начались.

Раны на теле Святой начали с молниеносной скоростью затягиваться, Святая открыла глаза, сделала болезненный вздох, будто утопленник, которого только что откачали и вернули к жизни, а затем некая сила, как большая невидимая рука, подняла Святую на ноги. То есть, я хочу сказать, что Святая не встала – её просто подняло, «выпрямило», «поставило», будто ветер подхватывает лежащий на земле лист и ставит его в вертикальное положение.

Святая посмотрела на меня, её взгляд был полон презрения, её лицо было спокойным, неподвижным, как у статуи. Никакой ярости и обиды за то, что я только что проделал с ней. Вокруг её тела появился полупрозрачный золотистый кокон – это магический барьер, защищающий от вражеских атак. Святая развела руки в стороны, и её тело начало подниматься в воздух – Святая воспарила.

Она поднялась на высоту в два-три человеческих роста и зависла в воздухе. Святая направила на меня руку и произнесла:

– [Святая магия: Святое очищение]!

Толстый луч света вырвался из её ладони и рванул в мою сторону. Я увернулся, но луч успел задеть меня – левая половина головы была опалена лучом, моя плоть в том месте мгновенно исчезла, будто вместо головы у меня… йогурт. И кто-то зачерпнул ложкой сразу половину этого йогурта. На границе оставшейся плоти всё почернело, стало обугленным, шипело и дымилось. Полагаю, не стоит и упоминать, что боль была просто адская – Святая магия причиняет чудовищную боль тем, кто занимается магией… хм, другой, не-святой, стороны.

Я сосредоточился на Внутреннем Пространстве и превратился в стаю воронов. Вороны рванули к Святой, стая налетела на неё и принялась кружить, грозно каркая и атакуя клювами и лапами. Кокон вокруг Святой отбивал все атаки, Святая, с невозмутимым видом, продолжала парить в воздухе.

– Прочь! – властно сказала Святая, и золотистый кокон вокруг неё мгновенно раздулся, как пузырь, и взорвался. Воронов расшвыряло в стороны, большинство из них были мгновенно убиты и разорваны на куски, всюду летели перья, брызги крови, части тел.