Жестянка громко противно зазвенела, и вначале всем показалось, что это сигнал тревоги. Однако к звону примешался крик.
– Свята-а-а-ая идё-о-о-о-от! Свята-а-а-а-я! – заголосил мужик с вышки у стены частокола.
Появились три командира повстанцев, они стали спешно раздавать приказы громкими командными голосами:
– Приготовьтесь!
– Прекращайте всю деятельность! Всем проследовать ко входу!
– Построиться в две шеренги!
– Приведите себя в порядок, чёрт бы вас… Эй ты, подтяни штаны!
– Не вздумайте ковыряться в носу перед Святой.
– Кто пьян – скройтесь с глаз долой. Чтоб духу вашего…
Началась суета. Все обитатели лагеря побросали свои дела и поспешили ко входу. Там выстроились в две шеренги, чтобы приветствовать Святую, словно почётный караул, встречающий короля, прибывшего во дворец.
Все были взволнованы, и я тоже. Хоть мы и выстроились в две шеренги, но никто и не думал стоять по стойке «смирно» – в конце концов, это же не армия, а лагерь оборванцев и бандитов. Все то и дело высовывали головы, силясь увидеть того, кто должен появиться во входном проёме.
Время тянулось мучительно медленно, можно было даже услышать, как у некоторых в шеренге от волнения сердце громко грохотало и пульс стучал в висках.
Наконец, в лагерь вошли… дозорные и люди, которых заранее отправили для встречи и сопровождения Святой. Увидев их, все испытали лишь раздражение, нетерпеливость усилилась. Сейчас рожи появившихся дозорных казались всем самыми противными рожами в мире.
«Какого чёрта вы здесь появились? Мы не вас ждали! Сгиньте куда-нибудь, чёрт бы вас побрал!» – проносилось, вероятно, в голове каждого.
За встречающей делегацией и дозорными появились… храмовники.
Они выглядели стандартно – все в белых просторных балахонах, с капюшонами на головах. Среди храмовников были и мужчины, и женщины – одежды их слегка отличались, но не сильно. Я насчитал не менее восьми храмовников. Если предположить, что каждый является довольно сильным магом – а так, скорей всего, и было, слабых магов Храм вряд ли пошлёт сопровождать Святую – то эта группа представляла довольно серьёзную угрозу. Даже для меня. Впрочем, если бы со мной был ещё один Архимаг – то вдвоём мы бы без проблем разделались с восемью сильными храмовниками. А если моим напарником окажется Горсван, то даже с двенадцатью, а, может, и с пятнадцатью…
И вот, наконец, в окружении храмовников, появилась она!
Та, из-за кого только что устроили всю эту шумиху. Святая Дева.
Сама Святая Дева!
По толпе пронёсся благоговейный вздох. У кого-то задрожали ноги, у кого-то заслезились глаза, кто-то еле боролся с желанием упасть на колени и сложить руки в молельном жесте. Все таращились на явившееся чудо во все глаза и не верили своему счастью – никто из присутствующих не мог себе представить, что когда-нибудь вживую, с близкого расстояния, сможет лицезреть такую знаменитость, живую легенду, человека-икону, человека-религиозный символ. Ту, кого наделили силой сами боги, избранницу богов, ту, что находится под защитой Пророчества. Саму Святую Деву!
Глава 4. Святая
– Святая Дева! – зашептали повсюду.
– Святая!
– Она!
– Не верю своим глазам! Я не сплю?
– Сама Святая!
Откровенно говоря, в Святой не было ничего особенного. Она выглядела довольно просто – для девушки. Если кто-то ожидал, что Святая окажется невероятной красавицей – таких ждёт разочарование.
У Святой было довольно простое, обычное лицо. Да, она не была уродиной, была довольно симпатичной, привлекательной. Но так выглядит большинство обычных девушек – все они более-менее симпатичные.
У Святой были маленькие веснушки – не много, и они были почти незаметны, если не присматриваться. Это не портило её, но дополняло образ простоты. У Святой была очень бледная кожа, совершенно никакого загара – и это несмотря на то, что она много путешествовала, постоянно посещая различные страны и города. Любопытный феномен. Не могу понять, из-за чего это. Каким образом можно быть заядлым путешественником и ходоком (Святая, кстати, в основном ходила пешком, почти не пользуясь повозками или иным транспортом), и при этом полностью избежать загара? Возможно, это из-за её просторного капюшона на голове? Или же это некий «эффект святости»?!