– Да, да! – Радостно блеснула улыбка, в черных глазах зажегся ласковый свет. – Но только не «вы», а «ты». Так и есть, из Молдавии!

– А как вы… как ты здесь ока…

Тут волна разговора позади Иона захлестнула его своим гребнем: Виктору оказалось очень важно, чтобы Ион срочно показал Даниле – ремонтнику танюшиной группы – какую-то особый, изобретенную Виктором фиксатор ботинка в креплении. Волна упала и разделила Иона с Танюшей.

– Я тебе потом все-все объясню, – пообещал он, протягивая к Танюше руку, словно не хотел ее отпускать. Но тело его уже повернулось к мужским собеседникам – выполнять свой долг, разыскивать лыжу, нести ее к костру и демонстрировать Даниле, нахваливая техническую сметку Виктора. – Все-все!

«Не успеешь», – вздохнула Танюша.

Так оно и вышло. Вскоре безмятежность посиделок нарушила подготовка шатра к ночлегу. Танюшу позвали вместе с другими стелить коврики, кто-то поспешил докалывать на ночь дрова, кто-то стал носить их в шатер, девушки принялись складывать их в поленницу – словом, ей было уже никак не вернуться на старое место, чтобы еще немножко помедлить с кружкой чая в руках. Да уже и некуда было возвращаться: замкнутый круг разорвался, люди, как по команде что-то вспомнив, стряхнули с себя блаженное оцепенение и включились в общее движение. Группа Иона тоже колола и носила дрова, тоже стелила коврики и раскладывала спальники в своем шатре. По всему лагерю слышались деловитые переговоры, возня и смех. Дежурные домывали на завтра котлы, владельцы вещей, что сушились у костра, собирали их для переноса в более надежную сушилку – в теплый тряпичный домик. Волшебство распалось на части. Но все же это оно, оно продолжается, просто в другом агрегатном состоянии, и так будет еще много ночей, так будет весь поход, – думала Танюша, ползая в шатре и поправляя пенки при слабом свете налобного фонарика. Вот только тебя я больше не увижу. Как это жаль! И как жаль, что уже много-много раз бывало так – чья-то добрая улыбка, потом робкая надежда, а потом – неизбежное расставание, когда понимаешь, что слишком много позволила воображению и что на самом деле никаких оснований для надежды не было…

Наступило утро. Все было так, как представляла накануне Танюша. Участники обеих групп торопливо собирали рюкзаки, потому что обе, конечно, опаздывали с выходом – иначе, кажется, в походах и не бывает. Каждый сосредоточился на своих вещах. Никто не смотрел друг на друга, и тем более на Танюшу, что позволило ей спокойно, без аккомпанемента в виде дружеских шуток, прочесать поляну и выковырять мусор из плотно утоптанного снега. Посреди исчезавшего лагеря, возвышаясь над суетливо склоненными спинами, стояли трое – руководитель танюшиной группы Серега, Ярик и Ион. Все вместе они с чрезвычайно значительным видом рассматривали помятый листок карты, то и дело поднимая глаза на освещенный ярким солнцем горизонт. Даже Ион как будто посерьезнел. Но нет, ей показалось: он повернул лицо, и опять засветилась вчерашняя улыбка.

– Значит, идете четко по нашим следам до вот этого притока… Главное – не промахнитесь.

– Два дня назад снегопад был. Наверняка все замело. – Ион виновато пожал плечами, словно это он отвечал за снегопад.

Серега раз десять поочередно посмотрел сначала в карту, а потом на горизонт. Поняв, что информации от этого не прибавляется, он вздохнул и убрал карту в нагрудный карман, а затем оглядел беспорядочную картину сборов.

– Пятиминутная готовность! – крикнул он зычным голосом.

Он всегда так делал, когда в чем-то сомневался. В ответ послышалось недовольное мычание; разбросанных вещей было явно не на пять минут. Однако группа ускорилась. Танюша, чей рюкзак уже образцово торчал плотным фиолетовым цилиндром (она специально старалась собраться раньше всех, чтобы успеть позаниматься любимым делом – «зачисткой» территории), потихоньку перебралась к потухающему костру. Около него было пусто, что означало подходящее время для того, чтобы выполнить самый ответственный пункт «зачистки» – именно, извлечь из кострища прогоревшие консервные банки, которые были сброшены туда во время приготовления ужина и завтрака. Вооружившись длинным прутиком, Танюша принялась разгребать угли и выуживать один за другим горячие останки металла. Она складывала их на снег, чтобы остудить, а затем сложить в свой громыхающий мешочек. Посреди этого занятия она и была застигнута перекрестными взглядами товарищей и гостей. Избежать стандартного диалога, увы, не удалось.