– Тут деньги. Мало денег. Спрячь себе. Поедешь в Москву. Там есть улица. Савецки. Дом не знаю… Забыл… Подожди…

Дед без сил роняет голову, пытаясь отдышаться:

– Подожди. Сейчас.

Несколько минут он прерывисто дышит, растирая себе грудь: «Ой… Алла!…", вытирает большой ладонью седую бороду, говорит твёрже, словно даёт указание:

– Я скоро умру. Если они придут, вам тоже плохо будет. Его отпусти. Пусть уходит. Или убей. Дома не надо. В огород веди. Если отпустишь – дай немного денег. На посту надо. И вы уходите… Утром уходите. Деньги спрячь. В Москву идите. Там Рустам жил. На улице Савецки… Дядя твой. Там спросишь. Понял?

– Понял.

– Иди.

…В сарае Руски живёт на тюфяке, рядом на стене висит куртка, тряпки. В углу старый жбан с водой. Возле него на кучке сена гнилые переспелые яблоки. Русик любит сюда приходить. Руски добрый. Из соломы он плетёт то собаку, то лошадь. Когда была корова, он доил её. Тихо и смешно ругал куриц и готовил вкусно. Из двух-трёх продуктов он приловчился готовить так, что даже суровый Муса тайком не брезговал попробовать его стряпню. Когда пропала мать мальчишек, Руски уже готовил всегда и для этого пацаны приволокли к сараю старый тяжёлый таган с котелком. С пропажей матери стало голодно и тоскливо. Особенно вечером. Русик приходил к пленнику, садился поодаль, гладил старого пса, наблюдая как пленник ворошит в костре поленья:

Конец ознакомительного фрагмента.