Тогда она подцепила седину длинными ногтями и дернула, зашипев от боли. Вместе с белым волосом в ладони оказалось несколько черных прядей, и Ирмина поставила в уме галочку: успеть перекрасить волосы до поездки в Муунган.

А там, может быть, удастся среди прочих вопросов, закрыть и этот. В конце концов, то, с чем не могла справиться магия Иве, возможно, будет по зубам науке Муунгана.

Она открыла ящик трюмо и поставила перед собой маленькую деревянную шкатулку, которая досталась ей по наследству от бабушки, а той, в свою очередь, от ее бабушки, которой, по слухам, ее подарил сам Харгануду.

Шкатулка была вырезана из ветви самого Иве и, в отличие от темно-бордового убранства спальни Ирмины, была молочно-белой. Настоящий раритет, с учетом того, что сильфы давно прекратили поставки на континент изделий из плоти священного древа.

Из шкатулки гиана достала маленькую ампулу и, открутив крышку, выпила ее содержимое. Затем положила все на место и, самостоятельно застегнув пуговицы на белом кружевном воротнике платья, покинула спальню.

В большой гостиной за столом сидел только отец. Остальные домочадцы либо опаздывали, либо специально собирались явиться после нее.

Ирмина больше склонялась ко второму варианту.

Она приложилась губами к отцовскому перстню с аатидом* в золотой оправе и заняла свое место по правую руку от Кимирана Вискард.

Спина прямая, плечи развернуты, осанка гордая, как и подобает наследнице рода.

– Ты не в Муунгане, чтобы носить их знак отличия, – тихо сказал отец, и Ирмина подалась вперед.

– Я добилась своего. Это знак моей победы.

– Это герб отбросов, возомнивших себя богами, – выплюнул Кимиран и дал знак слугам накрывать на стол.

– И все же, – Ирмина бросила на колени салфетку. – Там, где не справились Боги, муунцы…

– Просто повезло, – отец снова оборвал ее на полуслове. – Сильфы слишком кичатся своим магическим превосходством. Когда-нибудь это сыграет с ними злую шутку.

Служанка наполнила бокалы кровью, но Ирмина проигнорировала приглашение Кимирана к трапезе. Вместо этого она сказала:

– Есир отказал мне в аудиенции.

Его прекрасное, не тронутое старением лицо, почти не изменилось, если не считать уголков рта, что поползли вниз при упоминании имени великого зодчего.

– Ты просила? – по слогам произнес Кимиран. – Вискард не просят. Тем более у изгоев.

– Он глава мегаполиса, ему верят, почитают за Божество. Только Есир…

– Довольно!

Кимиран медленно положил правую ладонь на стол и свел пальцы, собирая бархатную черную скатерть в кулак. Красные глаза уставились на Ирмину.

– Ты отправишься в Муунган завтра, на рассвете. И пробудешь в городе весь отведенный квотой безопасности границ срок. Посетишь пару научных выставок, поговоришь с советом о необходимости послабления пропускного режима для гиан, обоснуешь нашу позицию, как дружественную и готовую к сотрудничеству.

Он сделал глоток, сверкнув острыми белоснежными клыками, и, когда Ирмина не последовала его примеру, добавил:

– И сделаешь все возможное, чтобы Есир отменил унизительный пропускной режим.

– Вряд ли мне удастся с ним встретиться.

Отец пренебрежительно махнул пальцами.

– В такие моменты я жалею, что старшая в семье ты, а не твой брат.

Гианы следили за чистотой крови и соблюдением традиций не хуже, чем сильфы за превосходством магии. И чтили не половую принадлежность, а первенство.

Ирмина была старшей в роду, и вся власть и ответственность принадлежали ей по праву. Даже если Сариáн станет претендовать на главенство в семье, ему просто не хватит сил.

А, если рискнет, она выпьет его, не моргнув и глазом.

***

аатид