«Не смей заниматься поучательством в присутствии моей дочки, а то я огрею тебя словарем по лбу!» – мысленно сказал он.

Демонстрируя хорошие манеры, он завернул в газету учебник по математике за шестой класс, положил сверху для вкуса несколько страничек из словаря и аккуратно, не торопясь, стал есть этот аппетитный бутерброд.

Умник, глядя на него, покачал головой. Умник был старый мутантик, у него давно выпали все зубы, и жевать стало нечем. Поэтому он питался в основном разорванными на мелкие кусочки газетами и альбомами для рисования.

Отелло с мрачным видом, хмуря брови, жевал обложку «Войны и мира» Толстого. «Войну» он уже съел и теперь доедал «мир». Вкус у Отелло был очень требовательный, он питался в основном умными и толстыми книгами. Больше других книг он предпочитал энциклопедии и академические собрания сочинений. Съев всего Шекспира, Канта и Гегеля, Аристотеля, Спинозу и Ницше, Отелло перешел к Достоевскому и Толстому. Несерьезные книжки мутантик презирал. Однажды он по ошибке попробовал какие-то комиксы, и у него целый день болел живот.

Бубнилка доела последнюю картинку из детской книжки и плаксиво сказала:

– Мне скучно! Надоело все время торчать в этом дурацком подвале! Если вы меня не отпустите погулять, я убегу!

– Что за самовольничество! Ни в коем случае! – От ужаса Хорошист едва не подавился своим книжным бутербродом. – Вчера вечером я проник в мысли одного реакторного карлика по имени Обалдуй, который в это время занимался мыслеповетрупускательством или варежкоразевательством. Кажется, эти агрессоры задумали что-то ужасное.

– А что они задумали? – с интересом спросила Бубнилка.

– Я точно не понял, – вздохнул Хорошист. – У них мысли всегда ужасно путаные и примитивные.

– О, да! – высокопарно подтвердил Отелло. – Не могу не согласиться с вами, коллега. Сие покрыто мраком тайны и неизвестности! Умри, несчастная! Папа, папа, наши сети притащили мертвеца!

Отелло всегда изъяснялся очень сложно и витиевато, так что трудно было понять, что он имеет в виду. Очевидно, это произошло потому, что он в свое время объелся плохими филологическими изысканиями.

Неожиданно Умник вскочил и в ужасе обхватил голову руками.

– В чем дело? Тебе плохо? – забеспокоились другие лобастики.

Старый лобастик вздрогнул и посмотрел на них с ужасом:

– Только что я прочитал одну ужасную мысль! Всем нам грозит огромная опасность! Никогда прежде мы не были в такой беде!

Надеюсь, что здесь собрались только мои друзья, потому что живых врагов у меня нет.

Карла I, Рыжая

(из тронной речи)

Под основанием раскрошившегося цементного саркофага, когда-то бывшего четвертым реактором, в фундаменте была выдолблена большая подземная пещера. Ее своды тускло мерцали зловещим зеленоватым светом. В центре пещеры на небольшом возвышении стояло старое кресло-качалка. Это был трон Рыжей Карлы. По четырем сторонам трона из пола торчали четыре копья, на древках которых скалились черепа желтыми треугольными зубами. Эти черепа принадлежали четырем вождям, которые когда-то пытались свергнуть Рыжую Карлу. Но, как она любила выражаться, им слегка не повезло.

В этот вечер в тронном зале собрались все вожди реакторных карликов в полном боевом снаряжении – с короткими копьями, палицами и булавами из кусков ржавых труб, с радиоактивными камнями, вызывавшими у всех остальных мутантиков страшные ожоги.

Вожди толпились у трона, с нетерпением и трепетом ожидая появления королевы. Два карлика-повара втащили вертел с нанизанной на него тушей двухголовой овцы. Они разложили недалеко от трона костер и стали ее обжаривать. Запах свежей крови будоражил реакторных карликов, и они с ненавистью посматривали друг на друга, поигрывая булавами.