По мнению французского исследователя Рене Груссе, до нападения Чингисхана «население Самарканда составляло 500 000 человек»[164]. Мы считаем эту цифру заниженной, так как Самарканд был таким же древним и многонаселенным городом, как Мерв и Ургенч, Герат и Нишапур, и, как свидетельствуют подсчеты монголов, число погибших в тех городах насчитывалось более миллиона жителей. Но если в вышеназванных городах монголы насчитали от двух до трех миллионов человек, то в Самарканде никак не могло быть меньше одного миллиона населения, поскольку Самарканд также неоднократно в разные периоды являлся административно-политическим центром Мавераннахра.

После массового истребления жителей и разрушения Бухары Чингисхан в мае 1220 г., по восточному календарю – в год Змеи, направил свою огромную и ставшую бесчисленной за счет завоеванных народов орду на завоевание Самарканда.

Как писал Рашид ад-Дин, ожесточенные сражения между защитниками Самарканда, отрядами тюрков – канкли и местными жителями – таджиками, с одной стороны[165], и монгольской армией под командованием самого Чингисхана – с другой продолжалось 3 дня. «Горожане – в основной своей массе таджики – вышли навстречу супостату во всеоружии»[166]. Обе стороны несли большие потери. Как отмечал Рашид ад-Дин, после трёхдневных боев под высокими стенами города лежали тела 50 тыс. убитых[167].

Когда Чингисхан ещё только подходил к хорезмийскому пограничному городу Отрару, до него дошли слухи о могучем войске самаркандцев и его неприступно укрепленной крепости. Как описывал Рашид ад-Дин, молва о силе и твердости Самарканда «распространилась по всему миру», так что для взятия этого города понадобились бы годы[168].

Возможно, эти слухи тревожили Чингисхана, и этим объясняется тот факт, что он, огибая Самарканд, направился сначала на Бухару и по пути на захват небольших городов, с тем чтобы за счет пленных укрепить своё войско и только потом нападать на Самарканд. Хондамир в книге «Тарихе Хабиб ус-Сияр» утверждает, что, несмотря на повиновение и мирную сдачу двух небольших городов – Зарнука и Нурата – на пути в Бухару, монголы велели всем жителям покинуть города, а затем занялись разграблением их имущества. Также монголы угнали молодых мужчин на «хашар», хотя другие историки, Рашид ад-Дин и Джувейни, утверждают, что население Зарнука (по «Хабиб ус-Сияру» – Зарнута) и Нурата (по «Хабиб ус-Сияру» – Нура) прислушалось к совету представителя Чингисхана, мусульманина Данишманда Хаджиба, и без сопротивления открыло перед монголами городские ворота, и якобы тем самым спаслось от казни и грабежей[169].

С помощью местных проводников – тюрков Чингисхан, как пишет Джувейни, от Зарнука на Бухару пошел другой, новой дорогой, поэтому тот путь стали называть «Ханской дорогой»[170]. Зарнук же после захвата Чингисхан назвал «Кутлуг Балиг». Чингисхана в походе на Бухару сопровождал его младший сын Толуй по прозвищу, как пишет Рашид ад-Дин, Йека Ноён[171]. Рашид ад-Дин определяет численность защитников Самарканда вкупе с оставленным Мухаммедом Хорезмшахом войском в 100 тыс.: из них 60 тыс. тюрков, в том числе эмиры со своими отрядами, предводители племен канкли со своими людьми, чиновники, придворные и другие знатные лица из окружения султана, и 50 тыс. таджиков – ополченцев из числа горожан. Кроме того, в Самарканде, по утверждению того же Рашид ад-Дина, было 20 схожих с дивами слонов и много привилегированных и простых людей, которые не поддавались счету[172].

Джувейни в «Таърихе Джахонгушай» [ «История завоевателя мира»] численность воинов и ополченцев, оставленных Хорезмшахом для защиты Самарканда, также указывает 110 тыс. человек