Принятый на совещании в Неаполе план был предельно прост. Вначале фашисты, дабы развеять подозрения властей, проводят ставшие уже привычными марши по ряду городов Северной Италии. Но затем, в отличие от прежней тактики, чернорубашечники захватывают или блокируют не только партийные, но также административные, военные и железнодорожные объекты, после чего колонны фашистов устремляются на Рим, сливаясь в один бурный поток. Во многом этот план основывался на замысле вести своего рода «эшелонную войну» – быстрый темп «марша на Рим» должны обеспечить не грузовики и тем более не ноги чернорубашечников, а железнодорожники, члены фашистской партии или сочувствующие ей. В течение уже первого дня похода итальянская столица должна быть окружена десятками тысяч фашистов.

Генерал де Боно и остальные квадрумвиры планировали свою «большую операцию», опираясь на карту железных дорог, но все же, как показало время, до немецких генштабистов итальянским фашистам было еще очень далеко: несмотря на конечный исход, «марш на Рим» мало походил на хорошо организованную и подготовленную акцию. Руководство было слабым, а действия носили характер импровизации, и только слабость противника позволила Муссолини победить.

Не все из лидеров партии были убеждены в успехе намеченного. Голосом «скептиков» стал Гранди, немало шокированный авантюризмом своего приятеля Бальбо: отчаянный командир предложил подготовить в столице серию взрывов – в качестве ответной меры устрашения, если солдаты все-таки начнут стрелять в фашистские колонны. Для Гранди это было уже «слишком», и он открыто заявил, что «марш» ожидает провал. Против стрельбы по «солдатам короля» был и убежденный монархист де Векки, который в случае открытого противостояния между «движением» и королем скорее бы поддержал Виктора Эммануила, а не Муссолини. Все эти противоречия, ничуть не разрешенные до начала «марша», лишний раз свидетельствуют, на какой тонкой нити висела «фашистская революция» – достаточно было малейшего колебания, и все обрушилось бы в пропасть.

…

Фашисты выдвинулись «на Рим» 27 октября 1922 года, но еще за сутки до начала официального выступления отряды чернорубашечников принялись входить в крупнейшие города Северной и Центральной Италии, выполняя начальные пункты принятого в Неаполе плана. Всю «секретность» операции обнаруживают дневники жены Муссолини, которые, несмотря на их ангажированность, все же являются важным свидетельством эпохи. Ракеле пишет: «Люди останавливали меня на улице и спрашивали, верно ли, что вот-вот будет революция?» И действительно, спустя два дня после того, как была сделана эта дневниковая запись, «революция» началась.

«Полевой штаб» во главе с де Боно разместился в Перудже, а сам Муссолини выжидал исхода событий в Милане. Вместо того чтобы непосредственно руководить движением своих колонн, он подготовил официальное обращение «Национальной фашистской партии» к итальянцам, призвав всех патриотов поддержать марш на Рим.

Это было разумным шагом – даже если не принимать во внимание «политическую страховку» на случай провала кампании, нахождение в крупнейшем североитальянском городе позволяло Муссолини держать руку на пульсе событий, одновременно получая информацию от своих доброжелателей из Рима и от соратников из Перуджи. Он вовсе не желал оказаться в роли последнего русского царя Николая II, оказавшегося отрезанным в провинциальной глуши и от своей столицы, и от армий. Рискуя своим образом «первого бойца», Муссолини подкреплялся известиями из столицы – большинство итальянской политической элиты уже смирилось с тем, что так или иначе придется пойти на уступки фашистам и отдать им ряд мест в новом правительстве.