– Мы просверлили вам черепа и вставили туда переводчики, так что все хорошо.

Егор потрогал голову – в затылке и висках правда появились мягкие места, но следов от хирургических инструментов не было, даже волосы остались на месте.

– А где остальные?

– Они захотели уйти, кричали: «Выпустите отсюда, верните на волю». Мы им скафандры заклеили и выпустили. Так ты растение мое ручное не видел?

– Нет, кажется.

– А что со скафандрами?

– Пришлось прорезать их, чтобы всех усыпить.

– Ну ладно.

Егор встал. На его лице красовалась маска с небольшим уплотнением вместо громоздкого фильтра.

– Маску оставь себе она обедняет нашу атмосферу, сможешь дышать. Найдешь мою Ручи-ручи, приведи сюда.

– Вы что из-за собаки какой-то все это с нами проделали?

– Частично, но больше из-за того, что придется нам и дальше общаться. Мы не убиваем никого, если считаем живым существом.

– Ну, мы-то точно живые.

– Еще не ясно, идет обсуждение, – вступила в разговор Ликчи. Оранжевая женщина пришла проводить пациента к выходу.

В следующие 10 минут Егор узнал, что живыми считаются здесь только те существа, которые родом с Соберика. Из тех, кто «живой» отбирают недостойных представителей здорового общества, их укладывают в анабиоз. Раз в год всех по очереди будят, проверяют здоровье.

Пробудившихся вводят в курс происходящего на планете и предлагают полет в один конец. Так Соберик начинает заселение небесных тел, где уже запущена терраформация. Если все проходит успешно они – хозяева нового мира, а если нет – данные о причинах смерти отправляются на Соберик или в ближайшую колонию. Терраформацию повторяют, корректируя среду согласно сделанным выводам.

Егор рассказал немного о своей родной планете. Земля находилась настолько далеко, что вспоминать о ней стало страшно. Потеря памяти оказалась почти полной, но остались впечатления, картины детства. Он забыл, за какой проступок его сюда отправили, но понимал, что это было что-то из недостойных деяний. Неожиданно похожи оказались миссии соберикцев и людей.

Прошли по бесконечному коридору с капсулами для сна. Здесь лежали существа с генетическими аномалиями. Оранжевая не стала вдаваться в подробности, ведь в каждом поколении встречаются те, кто сильно отличается от большинства.

– А ты здесь что делаешь? Чем занимаешься?

– Я – Ликчи Ичуа – лучшая в сохранении истории. Засыпаю на год, просыпаюсь на 10 дней, запоминаю что было, делюсь опытом прошлого и опять спать. К нам никто никогда не прилетал из космоса, и я решила лично запомнить инопланетных существ.

Егор с любопытством посматривал на саркофаги.

– Кто там?

– Это все несовершенные. Их хотели отослать на другую сторону червоточины, к вам. Но теперь дыра перемещает материю в нашу галактику, хотя раньше можно было только отсюда улететь. Несколько ковчегов в вашу сторону уже отправлено, но они затерялись. Приходили отчеты о крушении или приземлении, детали надо уточнять.

– Интересно ты рассказываешь. А сможешь прийти в наш лагерь, с учеными поговорить? Им будет интересно.

– Да, смогу.

– Только сначала мне просигналь, чтобы я тебя встретил.

Тем временем, беседуя о мироустройстве, представители разных цивилизаций вышли на улицу. Это довольно условно, ведь крыши не было как снаружи, так и во внутреннем лабиринте. Открылась дверь в синий мир. На пороге стоял умытый, побритый и причесанный Дикой. В его руках синел роскошный букет.

– Добрый день! А Катя дома?

– Добрый день? Для тебя, может и да. Ты ей растения для утилизации отходов принес? Ну, ну, может пригодится. Странные у вас обычаи.

Дикой ничего не понимал.

– Убери, они этими цветами отходы перерабатывают, сам понимаешь, неприлично такое дарить, тем более в первый раз.