– Ну, должно быть, она не самая несчастная из сестер? – усмехнулся д’Артаньян. – Люди такого сорта обычно неплохо устраиваются за счет других – я о судейских крючкотворах…

– Вы совершенно правы, шевалье, несмотря на молодость, вы прекрасно знаете жизнь (д’Артаньян при этих ее словах сделал значительное лицо и гордо подбоченился). Пожалуй, эта моя сестра – самая из нас благополучная… Две других моих сестры устроились ни так и ни этак – живут их мужья не блестяще, но, по крайней мере, дело не доходит до полугодовых постов…

– И как же обстояло с вами, очаровательная…

– Луиза, – сказала она с обворожительной улыбкой. – Так звучит имя, данное мне при крещении.

– Должен сказать, что оно великолепно, – сказал д’Артаньян, уже освоившийся в ее обществе. – И как же обстояло с вами, очаровательная Луиза?

– Откровенно говоря, мне трудно судить о своей участи, – сообщила Луиза с кокетливой улыбкой. – С одной стороны, я получила в мужья, во-первых, дворянина, пусть и захудалого, во-вторых, обладателя некоторых средств. Муж мой, дослужившись до лейтенанта пехоты, сменил ремесло и занялся сдачей внаем меблированных комнат, а нынче вот и открывает кабаре, то есть винный ресторанчик… С другой же… – и она одарила гасконца откровенным взглядом. – Столь хороший знаток жизни, как вы, несомненно понимает, как должна себя чувствовать молодая женщина, наделенная мужем старше ее на добрую четверть века, к тому же добрых шесть дней в неделю проводящего в деловых разъездах…

«Черт меня раздери! – подумал д’Артаньян. – Преисподняя и все ее дьяволы! Неужели мои фантазии не столь уж беспочвенны и оторваны от реальности?! Когда женщина так играет улыбкой и глазками…»

– Вам, должно быть, невыносимо скучно живется, Луиза, – сказал он с насквозь эгоистическим сочувствием.

– Вы и представить себе не можете, шевалье д’Артаньян…

– Вдвойне жаль, что я не смогу у вас поселиться… Не хочу быть самонадеянным, но питаю надежды, что мне удалось бы скрасить вашу скуку рассказами о великолепном Беарне… – Выпитое вино и благосклонные взгляды хозяйки придали ему дерзости, и он продолжал решительно: – И быть может, служить вашим кавалером в прогулках по этому городу, чьи достопримечательности заслуживают долгого осмотра…

– Дорогой шевалье, – решительно сказала Луиза. – Сейчас, когда мы так мило и умно побеседовали и, кажется, узнали друг друга поближе, я не вижу для этих апартаментов иного жильца, кроме вас.

– Но мои стесненные средства…

– Забудьте об этом, шевалье! Дайте мне за комнаты столько, сколько сами пожелаете… а то и совсем ничего можете не платить. Не удручайтесь платой, право. Заплатите мне сполна, когда составите себе состояние – я убеждена, что это с вами случится гораздо быстрее, чем вы думаете. Столь умный и храбрый дворянин, как вы, очень быстро выдвинется в Париже. В нашем роду никогда не было, слава богу, ни ведьм, ни гадалок, но я уже убедилась, что предначертанные мною гороскопы всегда сбываются…

– Я очарован столь доброй любезностью, – сказал д’Артаньян уже из приличия ради. – И все же…

– Д’Артаньян, д’Артаньян! – шутливо погрозила ему пальчиком очаровательная Луиза. – Разводя подобные церемонии, вы изменяете вашей родине! Неужели существуют гасконцы, которые, будучи на вашем месте, не были бы счастливы воспользоваться столь доброй фортуной?! Или вы лишь притворяетесь гасконцем?

– Никоим образом, – сказал д’Артаньян, чрезвычайно обрадованный таким поворотом дела. – Что ж, я вынужден капитулировать перед лицом натиска, который у меня нет желания отражать…

– Вот и прекрасно, шевалье! – просияла очаровательная хозяйка. – я чувствую, мы станем добрыми друзьями…