– Пятьдесят золотых я стою! – прохрипел Зиди. – За дорогу до Дешты. Не веришь? Точно тебе говорю!

Мутные стекла обеденного зала Ласса жалобно дребезжали.

– Ну?!

Арух не просто кипел яростью, он готов был собственными руками придушить испуганного сотника.

– Что молчишь? Толком можешь объяснить? Сколько всего трупов сейчас за казармой твоей свалено?

– Шестеро, господин советник! – пролепетал грузный стражник, понимая, что чем тише говорит остроносый колдун, тем хуже дела у него, у сотника.

– А сколько их было с утра? – почти ласково улыбнулся Арух.

– Пятеро, – поник головой стражник.

– И откуда, позволь тебя спросить, взялся шестой? – поднял брови колдун.

– Как откуда? – беспомощно огляделся начальник стражи. – Так я его туда и привел.

– Уже трупом? – зловеще ухмыльнулся Арух.

Стражник сменил цвет лица с красного на мертвенно-бледный.

– Подожди, Арух, – медленно проговорил Ирунг, который сидел тут же, на каменной скамье, опустив седую голову. – Подожди. Тут злость не нужна. Злость это ведь пена, которая поднимается, когда боль или досада волной захлестывают. Это я должен злиться, а не ты. Я! Только я не злиться собираюсь, а разбираться, потому что иначе убийц не возьму.

– Куда они денутся? – скривился Арух. – Пусть даже из Скочи уже ушли! Омасс перетряхнем, потом в Борку и Дешту двинемся. Другой дороги отсюда нет. Если и улизнут здесь, Борку никак не минуют, а там стража на мосту уже утроена! Через горы зимой и медведь не проберется, а в море сейчас не выйдешь. Мои маги всю дорогу прочешут. Сквозь пальцы ее просеют! Я в Скоче не убийц ищу. Пособник у них тут остался. Или был в Скоче только что!

– И его возьмем, – хмуро кивнул Ирунг. – Подожди. Сотник, расскажи мне все еще раз.

Стражник дрожащей рукой вытер мокрый лоб, вздохнул устало:

– Легче, пресветлый тан и маг Ирунг, десять баль в прямом бою зарубить, чем рассказывать. Я ж все делал, как велено было. Мы же с этим трактирщиком деревенским, что коней… ваших купил и доспехи, значит, все заведения обошли, никого он не признал. Тогда вот и решили за казармы отправиться, там трупы найденные лежали. Ведунья из охотничьей слободки и четверо бродяг. Ведунью-то еще утром в ее же сарае нашли. Видать, собственным колдовством на себя смерть накликала, аж скрутило всю. А остальные по улицам были разбросаны. Двое воров – тоже из охотничьей слободки. У одного брюхо распорото, да дырка в груди, то ли от шила, то ли от стилета. У второго рожа ошпарена и такая же дырка в груди. А еще двое – пьянь с ткацкой улицы. Им обоим кто-то под гортань ножом пырнул.

– Что скажешь, Арух? – повернулся к колдуну Ирунг. – Твои дознатчики смотрели трупы?

– Тирух смотрел, – зло мотнул головой Арух. – Старуха в самом деле от собственного колдовства погибла, только на себя ворожила или кто под локоть толкнул – теперь уже не вызнаешь. В сарае ее вроде бы и не пропало ничего, да вот ее соседка говорит, что чисто так у отброса этого и не было никогда. И двое тех, что с дырками в груди, тоже вокруг ведьмы вечно крутились, а нашли их на выезде в сторону Омасса! Тирух точно говорил: в другом месте их убили, просто выбросили по дороге. И повозка с бычком у старухи пропала!

– Это уже что-то, – кивнул Ирунг. – Что с теми, у которых горло посечено?

– Не в упор били. – Колдун опустил голову. – Если судить по ранам, нож шагов с десяти метнули. Два ножа. Потому как трупы рядом валялись. Понятно, что когда их нашли, ножей в ранах уже не оказалось.

– Мнится мне, что-то похожее в Скире недавно было? – нахмурился Ирунг. – Твои люди занимались убийством палача, Арух?