Ворча и косясь на непрошенного советчика, упихала в сумку всё что впихнулось и, оценив результат, достала ещё одну сумку. Серый тут же расчленил меня недобрым взглядом и, завалившись на мою кровать, утянул с тумбочки нашу со Светкой совместную фотографию.

— А ну, отдай, — мявкнула я и попыталась вырвать снимок, ворча под нос: — Фотку с собой возьму, а то неизвестно, когда ещё увидимся.

— Нельзя, — отрезал Серый. — Хочешь, чтоб подругу тоже шлёпнули?

— Ладно, — огрызнулась я и, надув губы, попросила: — Дай хоть записку ей оставлю. Я же Светку даже не предупредила. Решит, что я свалила перед оплатой квартплаты.

— Светка говоришь? — проурчал этот бесцеремонный хам и, вытащив снимок из рамки, сунул себе в карман, невозмутимо поясняя: — Сам предупрежу, а ты собирайся поживей.

— Уже собралась, — с издёвкой отрапортовала я и, кивнув на дверь, скомандовала: — На выход!

— В халатике поедешь? — смерив меня взглядом, спросил он с усмешкой. — Ну как знаешь, мне лично похер.

— Вышел, говорю! — взвизгнула я. — Дай хоть переодеться без свидетелей.

— Злая ты Машка Ромашкина, — поддразнил Серый и, подмигнув, намекнул: — Но зато в деревне запросто за свою сойдёшь.

В морду бесячего нахала полетела подушка, и когда он, ловко отбив снаряд, с диким ржачем выскочил из комнаты, а я устало опустилась на кровать. Оглянувшись, всхлипнула и, зажмурившись, мысленно пожелала проснуться от этого кошмара.

Выждала минуту и, приоткрыв один глаз, разочарованно вздохнула. Не проснулась… Да и не кошмар это, а жестокая реальность. Что ж… Жить-то хочется. Значит, надо подбирать сопли и ехать в тьмутаракань.

6. Глава 6

Снежана

Серый доставил меня на вокзал и, впихнув в вагон, проводил до самого купе. Хотела уже пожелать ему всего хорошего, напоследок добавив неприличную комбинацию из пальцев, но он нагло вошёл следом и, небрежно кинув мои сумки на пол, уселся на нижнюю полку. Чувствуя, как поезд набирает скорость, выпучила глаза, а он лишь хмыкнул.

— Ты чего? — проблеяла растерянно и, кивнув на дверь, поторопила: — Иди уже, а то…

— Вместе поедем, — развалившись на узкой койке, отозвался он и, прищурившись, проурчал: — Тебе разве Давыдов не сказал, что мы молодожёнов изображать будем?

— Чего-о-о? — протянула испуганно и, покачав головой, отступила, сбивчиво тараторя: — Да ну на фиг. Да ни в жизнь.

— А что, не нравлюсь? — обиженно поинтересовался он и, вытянув губы трубочкой, почмокал воздух, пискляво передразнив: — Иди ко мне Машка-ромашка, целоваться будем.

— Да иди ты! — взвизгнула я и, стиснув кулаки, потребовала: — Живо звони Давыдову и говори, что я не согласна на такую легенду.

— А как же супружеский долг? — поморщившись от моих визгов, прогундосил Серый и, приняв сидячее положение, успокоил: — Не ссы Ромашкина. Сойду на первой станции, дальше одна поедешь.

— А зачем тогда?.. — всё ещё возмущённо сопя, буркнула я.

— Проводить и удостовериться, чтобы тебя не отследили и не шлёпнули, — посерьёзнев, сообщил Серый и, хлопнув себя по колену, добавил: — Осваивайся, а я пока пройдусь. С соседями познакомлюсь и кое о чём с проводником договорюсь. До следующей станции минут двадцать, как раз успею.

Щёлкнув меня по носу, Серый удалился, а я плюхнулась на соседнюю лавку и, уставившись в окно, нахмурилась. Мимо мелькали частные усадьбы пригорода и уже почти голые дачные участки. Люди чистили огороды, собирали яблоки, наверное, строили планы на будущее, а я ехала в неизвестность подальше от привычной жизни и несбывшейся мечты.

Как-то резко стало себя так жалко, что, всхлипнув, я забралась с ногами на полку и, обняв себя руками за плечи, уткнулась носом в подтянутые к груди колени. Сразу вспомнилась подруга, которую я даже предупредить не успела.