В ту же секунду в офис влез Руфус с пакетами.

– Здесь ваша шубка, – закурлыкал он, – а еще презенты от фирмы, эксклюзивная сумочка из меха, кошелек…

– Покажите! – Нина моментально потеряла интерес к питомице.

Руфус начал шуршать бумагой, я постучала рукой по полу и тихонечко сказала:

– Муму, ну иди же сюда!

Беленькое тельце поползло вперед, через мгновение я схватила собачку за шиворот. Муму не оказывала никакого сопротивления и повисла в моих руках тряпочкой.

– Эй, – встряхнула я крошку, – ты как?

Муму издала странный звук – то ли стон, то ли плач. Мне стало жаль перепуганную крошку. Очевидно, Муму что-то вроде игрушки для Нины, девица относится к питомице, как к плюшевому мишке, то нянчит ее, то швыряет на пол. Не удивлюсь, если при всей своей внешне безумной любви к собачке хозяйка забывает ее вовремя покормить. Вон какая Муму тощая! И почему она трясется?

– Нина! – позвала я.

– Еще давай плед, – донеслось от стола, на котором стояли пакеты, – сумки маловато будет.

– Нина! – повторила я попытку.

– Меховое одеяло нормального размера, – предприимчивая девица продолжала вымогать у Руфуса подарки. – Ишь, решил кошельком для таракана отделаться… Не выйдет!

– Мадам, покрывало из норки стоит тысячу долларов, – начал торг Руфус.

– Нина-а-а-а! – заорала я.

– Что? – обернулась девица.

Испытывая сильнейшее желание дать нахалке по шее, я собрала в кулак всю силу воли и деланно спокойно сказала:

– Во-первых, мне пора по своим делам. Во-вторых, Муму, похоже, плохо, она колотится в ознобе. Собачка заболела.

– Сунь ее в сумку, – скомандовала Нина, – забирай покупки и иди в автомобиль.

От столь откровенной бесцеремонности у меня потемнело в глазах, и тут Муму, которую я машинально прижала к груди, быстро начала облизывать мой подбородок. Я пришла в себя, собачка-то не виновата, что ее хозяйка хамка. Осторожно положив крохотное тельце в свою сумку, я вышла во двор и села в машину. Нина продолжила торг с Руфусом и не заметила моего бегства.

Добравшись до Пелоппонесуса, я притормозила около ресторанчика, на котором пламенела вывеска «Русский сезон». Если учесть тот факт, что название написано на моем родном языке, следовало предположить, что с барменом мне удастся договориться.

В баре хозяйничала хрупкая блондинка. Увидев посетительницу, она быстро затараторила по-гречески.

– Шпрехаете по-русски? – остановила я ее. И тут же удивилась идиотскому вопросу: ну отчего я вдруг произнесла глагол «шпрехать»?

– А як же ж! – заулыбалась женщина. – Мы с Мелитополю. Чаю хочете? Али кофэ со сливками? Моментом сгоношу!

– Я ищу виллу «Олимпия». Не скажете, где она находится?

– Меня Галя зовут, – заговорщицки улыбнулась барменша. – А тэбэ як?

– Виола, – представилась я.

– Гарно, – одобрила Галя. – А зачем тэбэ «Олимпия»?

– Посмотреть, – обтекаемо ответила я.

– Снять хочешь? – с любопытством спросила женщина.

– Ну… не знаю… Пока просто так, по саду походить решила, – вздохнула я.

– Через Катьку действуешь?

– Это кто?

Галина навалилась грудью на стойку.

– Да ладно тэбе! Пелоппонесус нэвелики, усе друг друга знають, наших здесь як грязи. Кто замуж за грэков вышел, кто, як я, працовать приихал. В Мелоносе, за горой, дом престарелых, там санитарки и медсестры сплошь з Украины. А Катька… Усе про нее ведають. Вот уж кому пофартило! Ейный мужик, Ваня… имя у него другэ, но его не произнести, вот и кличем его Ваней…

– Галя, простите, пожалуйста, – решительно остановила я болтливую бабу, – мне нужно проехать в «Олимпию».

– Катька тэбе наврала, что дом классный и сдаст его ейное хреновое риэлторское агентство задарма? Показала другие виллы за нереальные бабки, а потым про «Олимпию» спела? Так?