Но если бы только усталость мучила меня в эту минуту, обида на Олега жгла душу. У него с Алиной вечный спор о месте женщины в обществе. Моя подруга феминистка, а муж ярый консерватор, видит женщину только в семье, рядом с мужем и детьми. Кто бы знал, сколько он мне нервов попортил, пока не смерился с моим бизнесом? Было все: и мелкие ссоры, и недельное молчание, и голодовка. Правда, дольше одного вечера он голодовку не выдержал, тем не менее этот факт имел место быть.

Конечно, мой бизнес внес в его жизненный уклад определенные неудобства. Теперь, если он приезжает домой пообедать, разогревать приходится самому. Я вечером могу задержаться в офисе «Пилигрима», и в этом случае Олегу приходится обслуживать и себя, и Аню. А еще его волнуют мои знакомства, которые он уже не может контролировать, как прежде. Ну, это уже из области мужской ревности, он все еще смотрит на меня как на частную собственность. Я почти десять лет просидела дома и принадлежала исключительно семье. Какой уж тут круг знакомых? А теперь у меня новая жизнь, и ему она, похоже, не очень нравится.

В ванную комнату заглянула Аня:

– Мама, ты так поздно.

– Да, я тете Алине помогала собирать вещи.

– Я в курсе, мне Санька по секрету рассказал о том, что они купили новую квартиру.

– Кстати, тетя Алина попросила меня об одной услуге. Она хочет, чтобы Санька пожил у нас некоторое время.

– А ты? – напряженно спросила Анюта. – Ты согласилась?

– Да, пусть немного поживет. Ты как, не возражаешь?

Вместо ответа моя дочь издала восторженный крик:

– Ура!

– Только у меня есть одно условие. Квартиру не взрывать, костры не разжигать, потоп не устраивать и стены оставить на прежних местах. Что-нибудь испортите – будете чинить, разобьете – купите новое, запачкаете – постираете.

– Согласна! – еще громче выкрикнула Анюта и побежала звонить Саньке, чтобы поделиться радостной вестью.

«Начинается!» – подумала я и побрела к кровати.

В семь утра Алина с Санькой уже были под моей дверью. Рядом с ними стоял чемодан на колесиках. Глядя на него, я заподозрила, что Алина решила поселить у меня Саньку не на неделю, а куда больше, уж больно внушительным выглядел чемодан.

«Надо бы оговорить с Алиной срок пребывания ее ребенка под моей крышей», – подумала я и сделала шаг назад, чтобы пропустить Блиновых в квартиру.

Санька стоял заспанный и слегка смущенный:

– Здрасти, тетя Марина.

– Доброе утро, Саша. А что у тебя под курткой? – Под полой Санькиного пуховика подозрительно что-то шевелилось.

– Это Ромка, котенок, – тихо пролепетал ребенок и испуганно посмотрел на мать.

– Я знаю, что Ромка – котенок. Алина, в чем дело? Мы договаривались только об одном ребенке. Если ты помнишь, у меня в квартире живет собака.

– Ой, ничего мой Ромка твоей собаке не сделает, – нагло заявила Алина и подтолкнула Саньку к двери.

– А если Бобби разорвет твоего кота? – равнодушным тоном предупредила я. – Он, между прочим, охотничий пес.

– Ну, Мариночка, пусть котик посидит у тебя до вечера, – когда речь зашла о жизни кота, Алина заговорила совершенно другим тоном. – Я перееду, Вадима провожу и приду за Ромкой. Боюсь, что при переезде он может потеряться.

– А как тебе соседство кота с собакой? Бобби котов не любит, предупреждаю.

– А ты его в комнате закроешь.

– Ромку?

– Нет, Бобби, разумеется.

– А почему Бобби? – я удивилась откровенному нахальству своей подруги.

– Потому что у Ромки клаустрофобия, он не выносит замкнутого пространства, – с ходу соврала Алина, отвоевав для своего любимца жизненное пространство. – Он должен ходить, где ему хочется. Коты ходят сами по себе. Забыла?