– Может быть, – усмехнулся Дорхафт, – но нельзя отрицать, что мир стал лучше благодаря синре. Когда-то давно аура считалась священной, а изобретение Сиена Сабтила называли богохульством. Теперь все иначе. Мы везде и всюду пользуемся этой «дрянью», а людей, которые превращают ее в собственную ауру, открыто называем животными.

– К чему вы клоните? – простонал Никс, которому этот разговор был интересен не более чем пейзажи за окном.

Поезд пулей пролетал мимо мерцающих городов вдоль горного хребта, который постепенно становился все ниже и ниже, по мере того, как экспресс продвигался вглубь континента. Чистый пик теперь был зелено-бурым. Они подъезжали к границе с Грислом.

– Все просто, ребятки, – Стин задумчиво поджал губу, – вы не должны забывать, где таится зло и коварство, а в чем все же есть доброе начало. Синра и истинная аура – это лишь инструменты. Может быть, Дрю Фейн хочет мира во всем мире. А может, Наместник Хилари хочет взорвать наш мир к чертям собачьим. Но едва ли это так. И мы не в праве их судить только по тому, как в наших глазах выглядят их методы.

Некоторое время все молчали. Слишком правильная мысль, чтобы перебить ее чем-то еще. Но Никсу не терпелось узнать то, что касалось непосредственно его.

– Вы что-то говорили о том, что можете помочь мне… – скромно произнес он.

– Поднимись, – кивнул Дорхафт и сам встал со своего дивана, – ты ведь знаешь о сути моего потенциала.

Джелед настороженно кивнул. Разумеется, он знал. В Хвиттроппе не было человека, который в глубине души не хотел бы такую же силу, как и у их бургомистра. Этот потенциал прозвали Волей, и не было слова, более подходящего для описания силы Стина.

Вся ее суть заключалась в том, что Дорхафт становился сильнее и выносливее усилием собственной воли. Чем большая опасность ему грозила, чем больше ран появлялось на его теле, тем сильнее становился он сам. Конечно, и у него был предел, но на это случай он носил свои доспехи, которые расширяли границы его возможностей. Его потенциал на своем пике практически приравнивал его по силе к самим потомкам Редэма. Огонь ему был не страшен, ведь его тело становилось практически неуязвимым к физическим атакам.

Воля могла сделать из твердолобого воина гения, который мыслит на несколько шагов вперед, что превращало Дорхафта и в непревзойденного тактика. Все эти возможности с легкостью отвечали на вопрос о том, почему Поглотители так долго не могли проникнуть в его безирк. Поначалу они боялись, но даже когда страх прошел, границы северной горной «крепости» оставались неприступными благодаря стараниям Стина.

Он вытянул руку в тяжелой металлической броне вперед, выставив ладонь вверх. Латы на предплечье со скрипом разъехались в стороны, и между пальцами возникло синеватое свечение, обрисовавшее многоугольную сферу.

– Первое время будет немного больно, – заметил бургомистр.

Прежде, чем Никс что-то ответил, он поместил аурную сферу, которая легко прошла сквозь одежду и кожу, в его грудную клетку. Джелед заискрился синими импульсами, что раздавались по всему его телу. Юноша задергался в легких конвульсиях, медленно опускаясь на диван.

– У него припадок! – воскликнула Крета, боясь к нему прикоснуться.

– Возможно, – вновь пожал плечами Стин, так же усаживаясь на свое место, – я его предупреждал. Эта сила не приживается так просто. Особенно в чужом теле. Он будет испытывать боль каждый раз, когда будет переступать через свой предел. Но теперь он, хотя бы, сможет это делать. Новые горизонты, – загоготал Дорхафт, отпивая прохладительный напиток из стакана.