– Чем я могу помочь? – спросила Аннет.

– Нужны чистое полотенце и пустая миска.

Жиральд с ужасом посмотрел на острый нож с длинным лезвием, с которым подступил к нему лекарь.

– Что ж, начнём! – объявил Этьен.

Жиральд зажмурился и широко открыл рот, отдавшись во власть лекаря.

Когда Этьен завершил операцию, Жиральд сплюнул сгустки крови с гноем в миску, поднесённую Аннет. Больного уложили на постель. Этьен вытер ему полотенцем окровавленные губы.

– Когда остановится кровь, ему надо будет выпить кружку самого крепкого вина, какое есть в доме, – сказал Этьен.

Спустя некоторое время Жиральд выпил полную кружку пряного вина, настоянного на лечебных травах, и крепко уснул. Этьен промыл водой из кувшина лезвие ножа и положил его на стол.

Все снова сели за стол. Грегуар с любопытством смотрел на своего старшего брата и Этьена. Ведь он никогда ещё не сидел за одним столом с катарами.

– Так это вас я только что видел в храме? – догадался Грегуар.

– Как только я вступил в храм, я сразу же узнал тебя, – сказал Жером.

– Отец Себастьян встревожился, заметив тебя и твоего спутника, – вспомнил Грегуар. – Он расслышал слова, которые произнёс Этьен за моей спиной.

– Удивительно, что простые слова могли встревожить местного священника, – усмехнувшись, сказал Этьен.

– Завтра надо ждать гостей. Наверняка по всем домам пройдутся папские солдаты под предводительством отца Себастьяна, который всегда отличался необычайным рвением в деле поимки катаров. Однако пока идёт ливень, можно не беспокоиться. Солдаты слишком ленивы и пугливы, чтобы выходить из дома ночью во время грозы, – сказал Жером.

– Так вы останетесь? – с надеждой спросила Аннет.

– Только до рассвета. Я не хочу причинять вам серьёзные неприятности, – сказал Жером.

– А теперь расскажи, сынок, как ты провёл последние пять лет? – попросила мать.

– Я не слишком благодарен отцу за то, что он отдал меня в аббатство в Фонфрауде. Не по душе мне было заточение в монастыре. Всё-таки тогда мне было пятнадцать лет, и я, как и всякий нормальный юноша, стремился на волю. Вскоре частые молитвы почти убили во мне стремление к свободе, к мечтам о далёких странах и познанию мира. Однако чтение священных текстов и произнесение изо дня в день одних и тех же молитв пробудили во мне желание узнать более подробно об известных исторических событиях, имевших место двенадцать веков назад в Палестине, которые были описаны разными авторами. Я стал задавать слишком много вопросов аббату Арнольду. Однажды его терпение иссякло, и меня наказали – заточили в келью без окон и дверей, чтобы я смог подумать о спасении своей души и покаяться в грехе неверия. В самом деле, я не был готов принять на веру всё, чему меня долгие годы учили в монастыре.

– Твоему отцу аббат Арнольд написал, что ты покинул фонфраудскую обитель, – вспомнила Аннет.

– Наверняка он сообщил, что я не просто покинул аббатство, а сбежал, – хмуро сказал Жером.

– Как же тебе это удалось? – заинтересовался Грегуар.

– Аббат Арнольд решил заняться моим воспитанием и велел мне присутствовать на казни двух еретиков-катаров и одной ведьмы, которых приговорили к смерти по приказанию папского легата, посетившего наш монастырь. Их выявили и схватили в близлежащей деревне. В сопровождении двух плечистых монахов я вышел за ворота аббатства. Возле монастырской стены к трём столбам были привязаны двое мужчин и женщина. Под ногами у них были сложены кучи хвороста. Папские солдаты согнали на казнь всех жителей той деревни, включая детей. Слышали бы вы, как кричали и плакали дети той женщины! Это зрелище навсегда врезалось мне в память. А ведь мне хорошо вбили в голову завет, дарованный нам Спасителем: «Не убий!». Как только подожгли хворост и мученики стали кричать, я понял, что те, кто пришёл под именем последователей Спасителя, теперь сами стали мучителями и злодеями. Вы никогда не видели, как горят живые люди?