А когда мы уходили – старики поднимали уже последний тост – они обе передо мной встали:

– Так у нас так не принято. Выбирай – или я или она.

Старейшины сидят и смотрят, как я выкручусь.

Какие слова найти? Только в духе их шуток:

– Девушки, девушки, подождите… Скажите, если чужак обидит осетина – он будет кровником у пол-Осетии – ведь здесь все родственники?

Они говорят:

– Да.

– А если двух осетин? Значит – кровником у всей Осетии?

– Да.

– А я… – пауза – хочу любить всю Осетию!

Марина, вкрадчиво:

– А если бы он признался, что трижды был женат к тому времени – его бы там вообще растерзали.

14

«Пластинок» у Олега в запасе – не счесть.

– В прошлом году нас пригласил двоюродный брат Кантемирова – Георгий, большой военный чин. Он плохо себя чувствовал, лежал дома, ему ставили капельницы.

И отец сказал:

– Поедем, в Осетию, отдохнем. И проведаем брата.

Во Владикавказе мы попали на праздник – конец урожая. Все приглашают друг друга к себе домой. У них обычай: друзей ли, родственников – но ты обязательно должен позвать кого-то, и стол накрыть – чем щедрее, тем лучше. Поблагодарить Бога, природу, поделиться радостью урожая

Мы приехали к Георгию с утра и долго сидели у его кровати.

Он рассказывал разные истории, вспоминал войну. Но он плохо себя чувствовал – и уже закрывал глаза.

Отец говорит:

– Георгий, мы, наверное, пойдем – нам пора. Удачи тебе, здоровья…

– Мишка, не обижай меня… Ты что, даже чаю не попьешь?

– Нет-нет, Георгий, чайку мы попьем у тебя.

– И вот теперь, – говорит Олег, – я знаю, что такое «чай» в Осетии.

Мы заходим на кухню – а там кухня – больше, чем эта комната. О-от такой стол – метров четыре-пять длиной. Стоят тарелки – о-от такие у каждого – картошка навалена, мясо.

– Отец – это что?! Это – чай?!

– Ты садись. Иначе – кровная месть. Отсюда не выйдем.

И я сел.

Я не знаю, как все это съел, но было очень вкусно. Барашек молодой…

– Чуть позже в тот же день племянник Боря Кантемиров говорит:

– Едем в Беслан, приглашают на праздник, на чай…

Я – Мухтарбеку:

– Отец…

– Не-не-не, сынок, ты это самое… Там быстро… Буквально: сели-встали и ушли.

Приехали мы туда вечером. Заходим в комнату…

Олег выдерживает паузу, и – тихим голосом.

– Комната в два раза больше, чем та была. Стол длиннее – метров десять.

И там уже не у каждого гостя стояли тарелки.

Там посредине стола стояли огромные подносы с овощами, с барашками, с картошкой.

Это были такие горы, что если смотреть на Осетию с самолета – она так выглядит.

– Отец, – умирающим голосом вопрошает Олег, изображая прошлогоднее, – это – «чай»?

– Молчи! Если не хочешь кровником стать – молчи!

– И я – продолжает он, – сажусь за этот стол.

Хоть и было тяжело, но я… ел. Мне – то с одной стороны, то – с другой, то через стол подкладывали. Я еле встал.

Там ведь столько традиций и обычаев! После того, как старейшины поднялись из-за стола – можно всем выходить.

Одеваюсь, скорее на улицу, облокотился о ворота – и стою, пытаюсь отдышаться.

Время уже час ночи – звезды над головой… Чувствую – чья-то рука ложится на плечо.

Поворачиваюсь – Алан, который был тамадой.

– Олежка, слушай, ты нам всем понравился. Давай ко мне зайдем… чайку попьем.

– Мне было уже все равно – голос Олега бесцветен, – Кровная месть или как… Хотелось всем угодить, но больше всего – остаться живым.

Говорю:

– Алан, чтобы пойти к тебе, мне надо предупредить отца.

– Давай.

Захожу в дом, и отец сразу заметил:

– Что-то случилось? Ты какой-то…

– Нет, я просто дверь за собой закрыл.

И вот мы сидим, ждем, пока женщины уберут со стола. У них обычай – женщины не садятся за стол.

К слову, когда мне исполнилось 20 лет – я на бывшем Советском Союзе «крест поставил». Объездил вдоль и поперек нашу великую страну.