– Мать называется! – вспыхнула Саша. – Что ж с тобой делать-то?

Котенок запищал, словно просился на руки.

– Ты кто? Ты мальчик? Мальчик!

Она погладила по тощей спине, по выпуклому позвоночнику.

В темной части вестибюля что-то заскрипело. Сделало шаг снизу вверх, по чугунным ступенькам.

Саша полминуты смотрела туда, но звук не повторился.

– Ма…

– Что, солнышко?

– Вот… – Она показала находку.

– Этого еще не хватало!

– От него кошка отказалась. У нас молоко есть?

– Есть, – вздохнула мама.

– О, какая животина! – сказал идущий в ванную папа. – Без кота жизнь не та. Будет ваших мух ловить.

Саша погрела молоко, наполнила крышку из-под консервации. Котенок вылакал все и потребовал добавки. Наевшись, сделал лужу под столом, но Саша успела ее вытереть до прихода мамы.

– Как тебя зовут? Сеня? Нет, не нравится? Ммм…

В окно влетала монотонная сверчковая трель.

– Сверчок?

Котенок опрокинулся на спинку и подставил ласкам живот.

– Сверчок, – улыбнулась Саша.

К вечеру дядя Коля выдул пять литров пива, он был благостен и велеречив. Спальня преобразилась, муха упокоилась под обоями. На стене висели полки, у окна стоял компьютерный стол. Такой спальне обязательно нужны тотемы: плюшевые мишки, зайцы, куклы.

Мужчины ушли, отужинав напоследок.

Мама прибирала со стола, улыбка блуждала на ее губах. Сверчок дремал возле холодильника.

– Как тебе комната, доча?

– Я бы жила в такой.

– Покрасим батареи, купим люстры… и до ванной дойдем.

Саша глотнула остывший чай.

– Слушай, а почему ты не вышла замуж за дядю Альберта?

Улыбка не исчезла с маминого лица, но стала грустной, и взор подернулся дымкой.

– Я боялась, что он изменится. Мужчины меняются после ЗАГСа.

– И папа?

– И он. Не обязательно в худшую сторону. Но что-то в них пропадает. Отмирает, а вместо него возникает нечто другое. Я так любила Альберта и не хотела, чтобы он изменился ни на йоту. Это очень глупо, доченька, из-за этой блажи у нас отняли дом. Идиотский пример, не для подражания.

– Ты же все равно была счастлива? – Саша пытливо изучала маму. – Без свадьбы?

– Каждый день. Пять лет и семь месяцев.

Они вымыли посуду и просто сидели на кровати вдвоем, смотрели на обои и потолок, и сквозь них, вдаль.

Благодаря полуциркульному проему над дверным полотном Алексины заранее знали, что к ним идут визитеры. Звуки шагов глухим эхом отдавались от бетона. Но гам им не докучал, в подъезде обитали исключительно бесшумные граждане. Изредка проскочат по лестнице соседские детишки, и опять дом погружается в тишину.

– Осенью застеклим, – сказала мама и, взобравшись на самый высокий стул, зашторила проем марлей – от комаров. Комары и мошки сидели под подъездными сводами, набивались в гипсовое кружево карнизов.

Топ, топ, топ…

– Папа с утра пораньше?

– Надеюсь, нет. И так стыдно перед Вероникой.

Саша отложила ножницы, которыми резала обои, и направилась в коридор. Завизжал звонок.