Нельзя не остановиться еще на одном подходе, в рамках которого паремиологический фонд изучается как знаковая система. Мы считаем данный взгляд на природу паремий оправданным и целесообразным, т. к. в его пользу говорят исследования в различных дисциплинах лингвистического цикла.

Так, с позиций лингвокультурологии: паремия, совмещая в себе свойства и характеристики двух знаково-понятийных систем в их диалектической связи (языка, с одной стороны, и культуры народа, выражающейся в его ментальности и мышлении – с другой), сама приобретает двухаспектную знаковую природу, отражая не только древнейшие формы осознания мира (мифологические и архетипические) и фольклор, но и религиозные пласты культуры, литературные источники и исторические события.

С позиций семиотической культурологии: паремия воспринимается одновременно как художественный микротекст (дискурс) и языковой знак иконического типа. В основу данной гипотезы заложено понятие «вторичная иконизация художественного текста», разработанное представителями московско-тартуской школы и означающее «одно большое слово с общим единым значением, то есть отмеченное риторически» [Лотман, 1999, с. 63]. Руководствуясь вышеназванным, можно утверждать, что паремия является языковым вторичным знаком иконического типа, используемым для обозначения типовых ситуаций или же отношений между явлениями и предметами семиосферы (семиотического пространства), по своему объекту и сущностным характеристикам понимается как равный культуре и является необходимой предпосылкой осуществления языковой коммуникации [см. Михайлова, 2011, с. 693–694].

С психолингвистических подходов: процесс речепорождения согласно У. Левельту [Indefrey, Levelt, 2000] состоит из некоторых относительно автономных компонентов: концептуализация, формулирование и артикуляция, а также ментальный лексикон. Результатом концептуализации является не-лингвистически кодированное превербальное сообщение. В процессе формулирования происходит конвертация данного сообщения в речевую плоскость, при этом имеют место два основных процесса: грамматическое и фонологическое кодирование. Процесс грамматического кодирования начинается непосредственно с извлечения лексических единиц из ментального лексикона. Ментальный лексикон, имея схожее со словарем строение, является списком лексических единиц вместе с детальной информацией о каждой из них. При этом каждая лексическая «сноска» включает как минимум четыре вида информации: значение, синтаксис, морфологию, фонологию [Clark, 1995]. Ментальный лексикон является местом хранения языка формул общения (formulaic language), который может выражаться различными типами (фразеологизмами, клише, различными словосочетаниями и, что для нас особенно актуально, паремиями) [Kormos, 2006, p. 45]. Самым важным является тот факт, что описываемые формулы функционируют в ментальном лексиконе так же, как и обычные лексические единицы, т. е. извлекаются из памяти человека как одна единица измерения, как одно целое. Именно поэтому заученные наизусть фразы и предложения (а не просто отдельно взятые слова), являются основными структурными элементами, обеспечивающими беглость речи, и они же служат для обеспечения спонтанности речи [Pawley, Frances, 1983, p. 208; Багиян, 2015, с. 36–37]. В соответствии с этими данными, паремии, безусловно, обладают семиотической функцией и являются знаком.

Приведенные выше утверждения являются, на наш взгляд, убедительной доказательной базой, позволяющей нам считать единицы паремиологического фонда языковыми знаками, имеющими семиотическую функцию.