– Можно.

– Во время вашего разговора… У меня возникло ощущение, что Альд говорил не совсем о Многоликом Отце. Это так?

– Возможно, – следует отстраненный ответ.

Ага, ну хоть тут внутреннее чутье меня не подвело. Набравшись смелости, я решаюсь задать более конкретные вопросы.

– Что он имел в виду? Что-то похожее в прошлом уже происходило?

– Похожее?.. Да, можно сказать и так.

С этими словами Суртаз вдруг наклоняется и погружает пальцы в текущую… даже скорее – ползущую по полу жижу. Та, будто живая – впрочем, таковой действительно являясь – вдруг резко меняет направление движения в попытке избежать прикосновения когтистой перчатки.

Тихий шелест заклинания раздается из-под костяной маски, и все еще не собравшиеся воедино останки Многоликого Отца снова замирают на месте. Правда, теперь они не меняют цвет, а просто застывают вызывающими отвращение буро-черными лужицами.

– Ненависть Альдауара к бледным тварям достойна уважения. Она дала ему силы выжить и уберегла его разум от безумия на протяжении сотен лет заточения, – продолжает Суртаз, как ни в чем не бывало. – Но эта же ненависть не дает в полной мере раскрыться его выдающимся способностям.

Хм, а мне почему-то казалось, что Альд пережил заточение только из собственной вредности и упорства. И желания таки закрыть тот проклятый портал. Ну и отомстить Коаттану, наверное.

– В прошлом действительно была схожая ситуация. Коаттан, мой второй ученик…

От упоминания слишком хорошо знакомого имени я невольно вздрагиваю.

– …нашел эффективный способ применения крови бледных тварей для усиления, лучшей выживаемости и ментальной стабилизации умерцев во время трансформации.

О, кажется, я даже догадываюсь, что ему ответил Альд. Наверняка послал куда подальше и, желательно, в один конец. Исключительно вежливо и корректно, конечно же, как он умеет. Хотя…

– Альдауар отказался от эксперимента. Это стало последней каплей в их и без того… непростых отношениях.

В голосе Суртаза слышится сожаление. Неужели его действительно заботило то, как ученики относятся друг к другу? Хотя, постоянная грызня за спиной никому не добавляет спокойствия и хорошего настроения. Даже бессмертному богу.

– Я рассчитывал, что наглядная демонстрация возможностей хотя бы немного расширит его диапазон приемлемости, но…

Первый Некромант пожимает плечами, и в этом едва заметном движении чувствуется куда больше разочарования, чем во всей предшествовавшей этому фразе. Мне же добрая пара минут, чтобы понять – что именно он имеет в виду.

И все же, я наконец-то понимаю…

Суртаз проверил на мне метод восстановления костей при помощи крови химеры. Альд ненавидит бледных. И в итоге он был воскрешен при помощи проверенного на мне метода.

Ох ты ж…

Что ж, теперь понятно, почему у бывшего подселенца такие проблемы с восстановлением сил. Ведь в первое время после воскрешения у меня было то же самое. Рассыпалась по поводу и без, так как просто не принимала свое свежескелетированное тело, не могла с ним смириться.

А ведь оно хотя бы было полностью моим, без каких-то примесей. Да и мне пришлось куда проще. Я-то была, по сути, даже не сформировавшимся некромагом. Так, всего лишь податливой заготовкой, которой остро не хватало твердой руки толкового наставника и пары – ладно, не пары, а больше – воодушевляющих подзатыльников.

Альд же – древний лич. Состоявшийся некромаг, в буквальном смысле закостеневший в четком понимании, что правильно и допустимо в его картине мира, а что – нет. Чего только стоит его привычка по поводу обещаний…

Впервые за все время нашего знакомства мне по-настоящему становится жаль бывшего подселенца. Не то, чтобы я и до этого ему не сочувствовала – все-таки, судьба у него не из простых – но Суртаз уж как-то слишком круто взялся его переучивать. И в этот же самый момент я понимаю, что действия Суртаза вполне можно расценивать, как издевку. Не слишком изящную, но достаточно тонкую, чтобы ее можно было прикрыть личиной заботы о благополучном будущем.