– Что ты делаешь? Это документ!

Олег показал ей зачеркнутые пункты. Но Барыня резко отбросила страницы.

– Что это? Ну, это же все субподряды! Чем ты не доволен?

– Глафира Андреевна, а что происходит?

– Что с субподрядами? – гневно спросила Барыня.

Олег открыл перечень субподрядных организаций, четыре из них он вычеркнул, а напротив двух поставил вопросы. Он положил ручку и посмотрел на Барыню. Она сурово посмотрела на делегацию.

– Что это значит, господа?

– Все вопросы с субподрядными организациями решены, Глафира Андреевна!

Она снова посмотрела на Олега, но тот отрицательно замахал головой. Барыня резко встала и ни слова не говоря, вышла из зала заседаний. Олег, грозно осмотрев делегацию, вышел следом за Барыней. Весь офис обсуждал это случай, словно встревоженный улей. Все были уверены, что дни Герасимова сочтены, а может и часы. Гром грянул через два дня. Новость принес Гаврилов, все вычеркнутые Олегом субподрядные организации лишились лицензий, и были объявлены банкротами. На час весь офис потерял дар речи, как и сам Герасимов. Все словно оглохли и онемели, они с опаской смотрели на равнодушно крутящегося в кресле Олега, и шептались в отдаленных углах офиса. Жизнь Олега круто изменилась. Это и послужило триггером того странного происшествия, которое произошло впоследствии с Герасимовым.

Утром Барыня, по своему обычаю разогнав как корабль волны всю «дворовую челядь», остановилась перед кабинетом Герасимова. С минуту понаблюдав, как Герасимов по своему обыкновению лежал в кресле, водрузив ноги на стол, и листал страницы своего затертого блокнота, она вошла в кабинет и решительно толкнула подголовник кресла. Повернув кресло, Олег уставился на Барыню, его лицо расплылось в глуповатой блаженной улыбке. Герасимов облокотился на кресло, собираясь встать, но Барыня, положив ему руку на плечо, остановила. Она грациозно махнула рукой и из-за ее спины вышла девушка, которая кивнула ему и скромно опустила глаза вниз. Барыня щелкнула ручкой и крупными буквами написала на блокноте «Татьяна». Герасимов посмотрел на блокнот и оторопело взглянул на девушку. Татьяна была девушкой двадцати пяти лет, невысокого роста с красивыми белокурыми волосами. Все части тела девушки были настолько совместно слажены и органичны, что к ней никак не подходило слово худая, она была по-настоящему стройна во всех своих проявлениях. Герасимов вдруг нахмурился, на левой щеке Татьяны красовались две родинки, впрочем, вовсе не портящие ее красоту, а наоборот подчеркивающие ее таинственность. «Что за лихо», подумал Герасимов, родинки на левой щеке почитались на Руси худой, скверной приметой – предвестниками несчастной жизни. Сама Татьяна не могла похвалиться своей участью. С ранней молодости девушка слыла красавицей, но как и многие провинциальные красавицы быстро сдалась и поддалась бесполезной погоне за мнимым счастьем больших денег и удовольствий. Бросив все свои таланты и умения, надеясь на свою красоту, девушка подалась за столичными принцами. С тех пор было много всякого, много работы, много жалких безвкусных светских тусовок, много «слюнявых» эгоистичных плейбоев, только вот, несмотря на свою красоту ни больших денег, ни искренних чувств и душевной нежности, Татьяна так и не видела. Потому очень быстро девушка превратилась в злую и расчетливую «акулу» с ангельским лицом милой «золушки». Барыня после всех злоключений с переговорами, приставила Татьяну к Герасимову переводчиком. Давно в детстве жила Татьяна невдалеке от интерната для глухонемых детей, там в постоянном общении и постигла она язык жестов. Жалование Барыня положила ей справное, и теперь Татьяна стояла рядом с ней и со страхом смотрела на огромную глыбу Герасимова.