Так и произошло, спустя месяц, когда была сильная гроза, разрывающая небо и сотрясающая землю, ветер был, словно стая волков, погнавших добычу, сметая все на своем пути, деревья трепетали и размахивали ветвями… Известно, Гром и Ветер рождают Ураган. Так на свет появился Адам Джонатан Торнадо, с кратким именем Торонта, про прозвищу "Лис Мрачная Туча ".

***

Сколь часто мы ошибки совершаем,

Но стрелки на часах не повернешь назад…

Тот временной отрезок словно возвращаем –

И в лес вдруг превращен уже заросший сад.

Себе даем порою обещанья,

Не исполняем – хоть и верой поклялись!

За этим неизбежно наказанье –

И оборвется невиновного вдруг жизнь…

Поставив во главе желанный интерес,

Глухи мы к чьим-то чувствам и мольбам,

А стоит лишь завесу приподнять,

Чтоб дать проникнуть и влететь чужим мечтам.

По совести сказать, убив себя морально,

Живем мы все в цинизме, слепоте,

Как черви, разгребая слои почвы,

В духовной абсолютной слепоте!

Вот так: приняв поспешное решенье,

Что позже вызывает сожаленье,

Нельзя исправить, повернувши вспять,

Обратно все вернув, чтоб снова не сломать.

А как хотелось бы жить в мире из чудес,

Не важно, что сие – сад, парк или лес…

Но там бы волшебство помогло помочь внезапно,

Чтоб исправлять ошибки, повернув обратно.

Но сладким медом не всегда сыты порой,

Бог с горьким дегтем мудрый ниспошлет покой.

Ошибки не дано нам вечно исправлять,

Чтобы уроки мудрые могли мы извлекать.

А вот прислушаться иль нет к таким урокам –

Не буду целомудренным пророком –

Мы склонны, к счастью, сами выбирать.

А уж потом, свершивши земле свои дела,

Душа узнает, какова ее дальнейшая судьба.

Все воздается за поступки, а не за слова.

И это помнить следует сперва!

Посвящается непростой судьбе матери Торотны,

Селине Вересковой, серому песцу.

Ворланд не успел заметить , как Торонта резко обернулся и зашагал вдаль, в ночную, глухую темноту. «Каар…Постой....Куда ты?»

Друзья вышли, покинув келью черного лиса, на свежий воздух, окутанный дыханием благоухающей ночи, чтобы развеяться и обменяться важной информацией – но , то ли осторожный ворон предпочёл не распространяться пока что на больную тему, то ли раздраженный нагнетающей скрытностью лис чувствовал ее и мстил товарищу своим хмурым молчанием, разговор, такой необходимый и нужный в эту минуту, не пошел и оборвался. И вот теперь, пользуясь кромешной темнотой, укрывающей его злость от друга, вышагивал Торонта вперед, по тропе , по направлению к освещенной луной опушке.

"Ты не сказал того, что мне было нужно. А поскольку мы и так достаточно поговорили с тобой, не думаю, что мне актуально боле здесь задерживаться. У меня есть работа , занятия. Прощай. "

Ворланд с сожалением в его темно-серых глазах, провожал взглядом друга, но уже не пытался его догнать, размахивали крыльями и создавая ветер, повышая темп воздуха – он также был разочарован в поведении приятеля. Не желал он говорить с ним на эту тему -не нуждался Торонта, по его мнению, в общении с красивой незнакомой…

Торонта зажег папиросу, затянулся дымом, и из него во мгле вырисовывалась потихоньку маленькая и изящная фигурка лисички.

"Ответь, – начал он, прожигая словно насквозь сложенные вместе крылья Ворланда, – Тебе случалось наблюдать иных жителей в округе? Возможно, здесь имеются другие вольеры, клетки и замкнутые норы, как думаешь? "

Он выпытывал у Ворланда все интересующие его вопросы, вызывал На откровенный разговор – друг молчал, сложив крылья в позе Тихого Йога.

«Разрази меня гром! – словно бы кричали глаза черного лиса, отражавшие отвлечет синего металла – Расскажи мне все, что знаешь, неужель не понимаешь: надо это мне познать! Не надоело ли молчать?»