Разведгруппа из Москвы так и сидит на второй базе. Большинство курсантов переведено к нам. На той базе я оставил только тех, кого «Погранец» счёл необучаемыми. Таких немного, в основном это взрослые мужики, которых теперь от скуки гоняют бойцы разведгруппы. На остальных «пионерах» ездят все кому не лень, уже и «Серж» подключился.

Из разведок «Погранец» притащил ещё двадцать два человека. Выбивая четыре хутора, освободил девятерых. Два хутора, увидев рабов, он уничтожил по собственной инициативе. Это у всех моих бойцов рефлекс. За рабов хозяев вешают, если берут их живыми, причём всех, и мужчин, и женщин. Изредка оставляют живыми детей, да и то совсем маленьких, подкидывая их в соседние деревни и хутора. Заодно «Погранец» и продуктами разжился, и новые землянки построил.

Пока не было снега, его группы очень плотно работали по пригородам Резекне и окрестным деревням, уничтожая полицаев по прошлогодним допросам. Заходили даже в сам город. Из одной такой наглой разведки бойцы пригнали два грузовика продуктов, в основном крупы и консервы, и вместо поощрения получили неделю самых тяжёлых и грязных хозяйственных работ. Не вернувшись на точку сбора, «пионеры» сразу уехали на базу, а наседка «Погранец» чуть не сошёл с ума, разыскивая их по пригороду.

Звездюлями, которыми наградил наших героев «Погранец», можно было в несколько слоёв покрыть кремлёвскую стену, но они показались им лёгонькой щекоткой, после того как к воспитательному процессу подключились едва держащийся на ногах «Старшина» и осатаневший от сидения на базе Авиэль. Сейчас все притихли. Идёт тяжёлая напряжённая учёба.

Два моих конспекта по рукопашному бою, написанные прошлой зимой, давно затёрты до дыр. Один, оставленный как базовый и постоянно дополняемый мной, переписывается девчонками и Авиэлем постоянно. «Серж» со «Старшиной» и «Погранцом» на него разве что только не молятся. Летом я добавил в него элементы стрелковой подготовки и базовые принципы системы Кадочникова. Если меня убьют, это пропасть не должно.

Отношения с разведгруппой у отряда не сложились. Едва появившись на базе, командир разведгруппы принялся устанавливать свои порядки. В первую очередь он попробовал выйти в эфир на притащенной с собой рации, хотя я изначально запретил это в своих инструкциях. Видимо, он посчитал, что его инструкции важнее.

Зная моё отношение к радиосвязи, «Ода» попробовал возразить, но его просто послали. Тогда «Ода» прострелил рацию и пригрозил прострелить голову командиру разведгруппы. С учётом того, что разведчиков было десятеро, а «Ода» был только с Тамиром и Даиром, это было очень смелое заявление, но «Ода» спокойно, не повышая голоса, сказал:

– Вперёд, ребята. Посмотрим, как вы сдохнете здесь от голода, когда к вам никто не придёт на связь, а если вернётесь обратно, вас всех поставят к стенке за невыполнение приказа.

«Ода» знал, что говорил. Гибель Сары поставила разведгруппу в точку невозврата. Связной, пришедший на базу, узнав о гибели Сары, почернел. То, что он сказал командиру разведгруппы, тот никому не передал, но настроение у него сильно испортилось.

Узнав о радиосвязи, связной искренне огорчился, предложил починить рацию и, взяв её за ремень, раздолбал рацию о сосну. Слова, которые при этом произносил связной, интеллигентно называются грязной руганью, а эпитеты, которыми связной наградил командира разведгруппы, радист позже записал на бумажке. Он никогда такого не слышал, хотя вырос в Марьиной Роще.

Связной ушёл, оставив «Оду» с Тамиром и забрав Даира. Через несколько дней связной вернулся с четырмя совсем молодыми пацанами, приблизительно возраста Тамира, и забрал «Оду» с напарником. Инструкции, которые он оставил, были просты и понятны: ждать. «Командир» не вернулся. Сидеть и ждать, не высовываясь. Война? Ваша война – встретиться с «Командиром», если он захочет вообще с вами разговаривать, если не захочет, известим, так не бросим. В любом случае он оставил для вас информацию, отдадим, когда сочтём нужным. Не устраивает? Вон сосна, верёвку дадим. Ещё вопросы? Вот так-то.