Вынул сумку, собранную Натальей. Из нее доносился потрясающий аромат жареных лепешек. Девушка даже соль положила ему в спичечный коробок. Андрей съел два яйца, заедая лепешками и запивая водой из армейской фляжки. Так вкусно он давно не ел. Организм до сих пор нуждался в питательных веществах для восстановления и потому благодарил, усиливая ощущения вкусовых рецепторов. Скорлупу Андрей закопал, чтобы не оставлять следов.

Андрей выглянул из-за кустов на дорогу. Вслушивался в звуки, всматривался в серую пелену дождя и, убедившись, что нет ничего опасного, вышел. Он был уверен, что вернется на перекресток засветло. После сна и обеда шел бодро. Видно было, куда ставить ноги, и потому идти оказалось легче. Натруженные лодыжки переносили дорогу почти без боли. Иногда начинала ныть рана, но делала она это по своей непонятной прихоти циклически, никак не завися от усталости.

Прошло часа три. Андрей уже морально готовился увидеть перекресток, но вместо него на дороге показалась повозка. Он метнулся в лес и там спрятался за деревом, но мужчина, сидевший в телеге, увидел его. Он выставил на борт ружье и смотрел в лес, почти туда, где спрятался Андрей. Дождался, пока телега не исчезла в пелене дождя, вышел и пошел дальше. Что мог рассказать человек, который даже толком не понял, кого видел? Ничего.

Андрей успокоил себя. Менее чем через час он снова оказался на том самом перекрестке. Едва успел до наступления темноты. В раскисшей грязи виднелись следы от ног, копыт и колес. Дорога явно была проходной в дневное время, и не стоило рисковать, разгуливая по ней.

Он шел торопливо, жалея о потерянном времени, с мыслями о семье. Думая, что они похоронили его, заранее волновался о первых мгновениях встречи. Считал себя виноватым за тот период, что был не с ними, что не подал весточку о том, что жив. Как сделать это физически, Андрей не представлял, но совесть такая штука, которая все равно брала на себя многое.

Как и в прошлый раз, с наступлением ночи установилось временное затишье. Андрей снова перекусил прямо на дороге и пошел дальше. Следующую деревню увидел издалека, но прежде унюхал дым из печных труб. Эта деревня должна была быть конечной точкой первого ночного отрезка, но получилась началом второго.

В первом же дворе забрехала собака, учуяв его. Андрей прибавил шагу. На крыше дома загорелся фонарь, явно приводимый в действие каким-то генератором от механического привода из-за неровного света. Фонарь оказался подвижным. Он повернулся и осветил улицу. Андрей спринтерским ускорением успел уйти из поля его света, но шумом шагов и бряцающей амуниции всполошил собак в соседних дворах. Чтобы не испытывать судьбу, заскочил промеж двух заборов и затаился.

Крестьяне не оставили без внимания дружный собачий лай. Застучали дверьми, калитками.

– Опять лиса, наверное? – громко предположил мужской голос.

– Я сейчас Барбоса спущу, пусть он поймает ее, наконец. Достала уже, тварь.

Послышался шум цепи и собачьи скулеж. Видимо, засиделся пес и умирал от нетерпения скорее поймать нарушителя спокойствия. Андрей перехватил автомат прикладом от себя, уверенный, что вместо лисы Барбос откроет охоту на него. Раздался частый топот в его сторону. Крупная собака ударила лапами в забор напротив него и подняла истошный лай. Слишком поздно Андрей понял свою ошибку оставаться на месте. Деревню надо было пробегать на полном ходу.

– Заткнись ты, – прошипел он в упор в собачью морду, обдающую его своим дыханием.

Пес чуть не задохнулся от злости и перешел на визг. Андрей решил попытать счастья, вернуться на улицу и продолжить путь несмотря на собачий лай. Жители домов в погоню не кинулись бы, но каждый мог спустить своего пса с цепи, и это стало бы для него самым худшим развитием событий. Собака, надрываясь лаем, пошла вместе с ним со своей стороны забора.