– Ай, пап, пакет из-под чипсов потек, – выкрикнул Данил.

– Выбрось в окно, – приказал отец.

Сын послушался, открыл окно, наполнив салон еще большим количеством пыли. Выбросил упаковку, взвившуюся в воздух ярким пятном.

– Может, не надо было, – предположила Татьяна.

– Теперь уже не имеет значения. Мне кажется, зараза уже повсюду.

Впереди показалась деревня Митяево, в которой жила мать Дмитрия. Населенный пункт был небольшим, дворов сто, и те наполовину пенсионерские. Своей почты не было, клуба не было, школу закрыли лет десять назад. Из признаков цивилизации имелся ларек и вышка сотовой связи, высившаяся на холме в паре километров. Дмитрий остановился у колонки, до сих пор рабочей. Зашел с подветренной стороны, чтобы не распространять микробов на источник пресной воды, имеющий стратегическое значение в условиях надвигающейся эпидемии. Схватил банку самогона и чуть ли не бегом вернулся в машину. Отдал ее Татьяне и съехал в заросли клена, растущие на спуске к старице.

– Сначала я иду с пацанами. Слежу, чтобы они обтерлись как следует, сам оботрусь, а потом ты, – распорядился Дмитрий.

– А потом мы голышом будем ждать, когда мама принесет одежду? – предположила Татьяна.

– Куда деваться. Мы должны поступать сознательно, чтобы мне еще не припаяли заражение деревни и все убытки, которые она понесет после этого.

– Это какой-то треш, – возмутился Данил.

– Это нормальная мера безопасности, которая позволит нам не притащить в дом бабушки заразу. Даст Бог, отсидимся в этой глуши без серьезных последствий. Но надо постараться. Идемте, пацаны.

Дмитрий вышел из машины с банкой самогона в руках, салфетками для протирания панели и бумажником. Нашел заросли погуще, чтобы сыновья не стеснялись матери, и стал раздеваться. Они под недовольные вздохи последовали его примеру.

– Нагибайтесь, я помою вам головы, – приказал отец.

Первым решился на эту процедуру Данил. Отец обильно смочил салфетку в спиртном и стал мочить ею волосы сына. Благо у него были короткие волосы, и не потребовалось большого количества санитарной жидкости.

– Теперь мочи свою салфетку, отжимай не очень сильно и протирай себя, не пропуская ни одного сантиметра. Терпи, если будет щипать.

– Хорошо, – нехотя согласился старший сын.

Дмитрий переключился на Арсения. У того волосы были длиннее. С ними пришлось помучиться. Еще ему попало в глаза, и он начал орать.

– А ну терпи, – приказал отец. – Орешь как девчонка. Трись дальше сам и помни: если пропустишь и принесешь заразу в дом бабушки, единственный телефон, на котором ты сможешь поиграть, остался только у нее.

– А как же наши?

– Наши все, мы их заразили. Они останутся умирать в машине. – Напомнив самому себе про телефон, Дмитрий понял, что упустил одну важную деталь. – Тань, слышишь меня?

– Да, что хотел?

– Переведи все деньги с моей карточки и со своей на материну карту. Телефоны придется оставить в машине.

– Блин, как жаль.

– Иначе нельзя.

– Ладно, сейчас сделаю.

Дмитрий начал мыться. Самогон оказался очень крепким. Сбивал дыхание, испаряясь с лица и шеи. Щипал веки, губы, лез в глаза. Арсений был прав, ощущение не из приятных. Они закончили процедуру. Напоследок Дмитрий протер бумажник с документами и карточками, вынимая их и протирая каждую.

– Тань, давай ты. Выходи из машины, оставляй в ней все и раздевайся, – прошипел Дмитрий, словно его могли услышать.

– А как же моя косметика?

– Оставляй без сожаления. Ты мне нравишься любая, а больше тебя никто не увидит.

– Уйдите подальше, я стесняюсь. – Она хлопнула дверкой.

– Идите, пацаны, в те кусты, поищите там грибы, ягоды, – приказал сыновьям Дмитрий. – И аккуратнее, не наткните свои причиндалы на сучок.