– Ну что, мразь, подзарядился? – кривая усмешка просто кричала, что женщина во всех подробностях представляла, чем он там занимался и сколько мерзости совершил, пока она ждала.

– Еще как, если уж не хватит – всегда подойдёт кто-нибудь из соседей или Марина. – Лицо растянулось в улыбке так сильно, что из ожога тонкой струйкой потекла кровь. Это собьёт с неё спесь и даст поработать.

Женщина действительно затихла и вжалась в кресло. Взяв её за руку, врач закрыл глаза и повторил перед внутренним взором. Как прорезал скальпелем руку бездомного, как тот дрожал от страха, как текла и капала на асфальт кровь. Как чужой страх и боль наполняли его, а теперь эту накопленную силу нужно передать другому. Просто представил, как старуха встаёт с кресла и разминает спину.

Пару мгновений спустя резкая головная боль и жжение в щеке оповестили о том, что исцеление прошло. Лариса Александровна почувствовала, как за эти пару секунд что-то изменилось. Аккуратно забрала руку и чуть наклонилась вперёд. Крепко ухватившись пальцами за ручки кресла, она напрягла мышцы рук. Её ноги мелко задрожали, но она всё-таки сумела оторваться от кресла. Еще десять секунд ушло на то, чтобы окончательно встать и разогнуться. Любимый момент работы, сейчас будут извинения за оскорбления и слова благодарности.

– Два года я ходила на эти дебильные проповеди прежде, чем меня допустили до таинства! Два года я платила членские взносы в вашу сраную секту. И всё что от тебя требовалось, это полчаса порезать бомжей и две секунды подержать меня за руку!? Проваливай отсюда, урод! Видеть не хочу твою морду блевотную! Я столько страдала, а для вас ублюдков это вообще ничего не стоит, оказывается! Все вы там мрази!

Ну и ладно. Пореже, конечно, но бывает и такое. Чаще, когда к таинству присоединяются ради родственника, который к тому моменту уже умер, а получают в итоге уже ненужное исцеление сами. Мразь молча пожал плечами, взял свой оранжевый кейс и вышел из комнаты. На выходе из квартиры его ждала Марина.

– Извините, я обожгла руку на кухне, прислонилась к чайнику, у вас найдётся что-нибудь? – Она показала на медицинский ящик.

– Могли бы заметить, что ожоги я явно не лечу. Просто подержите руку под холодной водой. – Девушка испуганно взглянула на его щеку, из которой снова потекла кровь.

Выйдя из подъезда, Исидор сел в свою старенькую машинку. "Членские взносы в сраную секту. Ха. Мне ли об этом выслушивать, я то с этого получаю считанные гроши. Ладно, этого дня с меня предостаточно, пора ехать в "Черного клирика". Инесса, поди, уже там". Он не спеша ехал к подруге, беззлобно вспоминая излеченную даму и пытаясь вспомнить, где же он её видел. Наверное, какая-то актриса или певица на пенсии. О том говорил и наряд, и надменность, и предполагаемая цена её квартиры. Хотя может и просто жена, а то и мать какого-нибудь бизнесмена.

В приходе он давно не появляется – прихожанам не очень нравится вид мразей. Хотя ту же Инессу любят, её даже посвятили. Но её наставник и клеймо ей поставил на спину в обход всех правил. Не думаю, что хоть кто-то на проповеди слушает про уродов, якшающихся с бесами, и связывает это с милой девушкой в закрытом белом платье. Её обязанности во многом заключались в том, чтобы встречать паству на входе и с помощью силы подбадривать их через легкие прикосновения. "Лёгкий кофейный поцелуй в мозг", как любит она шутить.

В "Черном клирике" Инесса уже сидела на их месте у окна, больше никого из коллег пока не было, но была пара случайных посетителей, которые сидели у входа, изучая меню.

– Ну и рожа у тебя, Антон, просто мразь! – встретила Исидора подруга, сияя счастливой улыбкой.