Миша Давыдов был импульсивного характера, который любил делить мир на черное и белое. Не стоит упрекать его в узколобости, так как воспитание и вся его молодая жизнь сложилась именно в таком ключе, где есть «свои» и «чужие», где есть «хорошо» и «плохо», где есть «чёрное» и есть «белое». Из плюсов такого подхода к жизни вытекает искренность в его словах и действиях, честность и преданность близким, делу и себе. Также, он был чутким к нуждам и интересам людей, которые были ему дороги, на него всегда можно было положиться, но в то же время эта альтруистическая черта его характера шла вразрез с воинствующим безразличием по отношению ко всем остальным людям, не входившим в круг его общения.

Харьков, несмотря на внешний интеллигентный и деловой вид, располагающий к общению, всё переживал внутри себя и был сам себе судья, подолгу размышляя о событиях, людях и предметах. Он анализировал каждый свой шаг и каждое своё слово, не делясь ни с кем своими мыслями и соображениями, потому что не доверял никому из своего окружения. Такая закрытость обуславливалась тем, что в их семье изливать душу было чем-то вроде дурного тона, и если у тебя есть проблема, которая не затрагивает никого, кроме тебя, то будь добр решать её сам. Даже семья жила по законам рыночных отношений, брак его родителей был по расчету, его зачатие, можно сказать, было частью бизнес-проекта отца-ресторатора, где дети возьмут на себя роль управляющих на местах, а детство и юность проходила в форматах сделок и соглашений. Отсюда и пошло его недоверие к людям и установка, что рассчитывать всегда и везде стоит только на себя. В друзьях он видел конкурентов, подхалимов или инструмент для решения тех или иных задач, девушка ему нужна была только для физиологических потребностей, хотя он был знаком с этикетом и в принципе умел вести себя с ними так, что они даже не подозревали о том, что ему на них наплевать, ведь на свидания он приходил с букетом цветов, водил по ресторанам, клубам, галереям и театрам, мог потакать их просьбам и хотелкам. С людьми он легко сходился и так же легко расходился, если они переставали представлять собой интерес для его величества Сергея Вячеславовича.

Друзья Харькова в виде Миши Давыдова, Данилы Барковского догадывались о том, что они ему не ровня, что их интересы в корне расходятся, но пока у них нет нужды прекращать с ним общение как минимум из-за того, что Харьков – их работодатель. Да и к тому же, ничего дурного для них он не делал. Даже когда Даня на заготовках уронил гастроёмкость с маринованным луком в день проверки Роспотребнадзора, окрасив белоснежную кафельную стену и пол в бордово-красный цвет, даже когда Миша на претензию гостя ответил: «У нас эту пасту готовят не итальянцы, а узбеки, хотите вкусную карбонару – езжайте за ней в Италию, не вижу смысла в вашей жалобе», даже после всего этого Сергей их уберег от наказания (но в душе проклял род Давыдовых и Барковских до седьмого колена и поклялся себе выгнать эту парочку к чертовой матери из своего ресторана, когда ему это будет выгодно).

В счастливом неведении о своей судьбе, Даня и Миша продолжали время от времени исполнять всякого рода дичь, злоупотребляя дружбой с Харьковым. Подобный случай произошел этим летом, когда в их ресторане решили провести банкет серьёзные дяди и тёти, отмечающие очевидно сделку века, потому что поляну для них накрыли знатную, а алкоголя было просто невозможное количество. Так вот, видя беззаботность веселящихся, которые уже вошли в так называемую «кондицию», Миша зажал одну бутылку 15-летнего виски и перелил ее в керамический чайник, пригласив на «чаепитие» Даню и ещё пару людей, к которым было доверие. Так они выхлебали ещё пару бутылок на следующих летних банкетах, ни разу при этом не выдав своего греха.