Вы все чаще грустно шутите с друзьями о том, что дошли до «взрослых» разговоров о болезнях и лекарствах. И в этой шутке – только доля шутки, потому что темы, которых вы еще вчера спокойно избегали, сегодня обретают пугающую актуальность и постоянство. Вы начинаете узнавать названия лекарств и обсуждаете их особенности, как заправские фармацевты. Вы почти безошибочно ставите друг другу диагнозы и рекомендуете способы лечения. Вам все чаще чего-нибудь нельзя – например, любимой еды и напитков. Вы покорно придерживаетесь диеты, отказываетесь от привычных прихотей и развлечений и больше не смеетесь над очередными новомодными чудодейственными рецептами здоровья, а прикидываете, не попробовать ли на себе очередную панацею.

На этом пути одни люди выбирают сражение, другие – приятие. Кто-то следит за своим рационом, маниакально проходит медицинские обследования, отслеживает колебания давления, голодает, принимает БАДы, напрочь отвергает законы природы и воспринимает возраст как врага, которого нужно как минимум постоянно удерживать на подступах к крепости, не пуская внутрь. А кто-то, махнув рукой, смиряется и только с усталой горечью подмечает очередной «отказ системы».

Не стоит заблуждаться, считая эти альтернативные варианты противоречащими друг другу. На самом деле они вписываются в одну и ту же концепцию – концепцию «дожития». Давайте посмотрим, как в ней решается проблема потери сил.

В среднем возрастная потеря сил начинает навязчиво ощущаться у женщин «вокруг пятидесяти», а у мужчин несколько позже. При этом, кстати, довольно часто срабатывает одна любопытная особенность: данный процесс в некоторой степени запускается психологическими настройками. И тогда потеря сил вполне может зависеть, например, от предустановки, связанной с принятым в государстве пенсионным возрастом: человек как бы рассчитывает свой «срок службы», ориентируясь на этот возраст. Еще одним таким этапом-маркером может быть семейный сценарий – возраст родителей, бабушек и дедушек, начиная с которого мы отмечали их физическое старение, усталость и утрату былого «всемогущества».

Человек, живущий в модели «дожития», воспринимает потерю сил как «начало конца». Он может сопротивляться этому факту или покорно признавать его, но в любом случае у него возникает довольно трагическое мироощущение. В решении этой проблемы общество (как в широком смысле, так и в узком, в рамках группы близких и знакомых) ему здесь не помощник – испокон века данный этап жизни воспринимался как совершенно естественный и неизбежный: так у всех, «все там будем».

Человеку, переживающему потерю сил, могут в лучшем случае сочувствовать, а в худшем случае его, как в Спарте, переводят в категорию «сбитых летчиков», «балласта», «слабого звена». А тем временем предприимчивые дельцы прекраснейшим образом используют его растерянность и буквально бомбят рекламой разнообразных мазей, таблеток и приспособлений для того, чтобы… нет, не вернуть былую активность и силу, а сделать свою жизнь на этом этапе менее обременительной для других. И во всех этих милых с виду рекламных роликах мы видим следующую картину: сначала дедушка, игравший с внуками, согнулся в три погибели от боли, но потом, намазавшись волшебным кремом, он уже снова готов сидеть с детьми, чтобы разгрузить от забот их родителей…

Человек, существующий в модели «дожития» и признавший очевидную потерю сил, вынужден, пусть неосознанно, выбрать для себя определенное дальнейшее поведение. Такой выбор происходит на нескольких уровнях: на уровне мыслей, на уровне действий, на уровне поведения, на уровне эмоций, на уровне характера.