– Ты ее выбросила, – с горечью напомнил Сомм.

– Я никогда ничего зря не выбрасываю, – возразила та и вынула фолиант из межъягодичного пространства, где, Сомм мог поклясться, минутами раньше было просторно и пусто. – Но старосте не повезло. Он угодил под резак вместе с Детьми Котов.

– Все мы возляжем под этот резак, – кротко утешил ее Космос. – Так что же: там есть про Ноев ковчег?

– Немного есть, – сказал Сомм.

– А еще?

Преподобный взял Библию и принялся ее листать.

– Да, чего тут только не найдешь, – пробормотал он сдавленно, но, как почудилось Сомму, с одобрением. И вклеено, и дописано… Вот это, например.

Он начал читать. За сильно попорченным временем рассказом о целовании Суса шло следующее, начертанное на другой бумаге и другими буквами:

«Василий Сталин исступленно гвоздал каблуком извивающегося жовто-блакитного червя.

«Ахррр! Ахррр!» – рычал Василий. Слов у него не осталось.

Уже довольно давно на мир пала тьма. Но не совсем. Еще сохранились отдельные люди, которым было дорого дорогое.

За спиной у Василия расцвел ядерный гриб.

«Уходим», – молвил старец Дристобор, творя дезактивирующую молитву…»

Это был древний и темный по смыслу фрагмент, восходивший еще, быть может, к досусовым временам. Соом не понимал его и видел в нем описание чудес, произошедших сразу по возвращении Суса, которое по чьей-то непонятливости переместилось из конца книги в ее середину.

Космос пытливо всмотрелся в Планету.

– С ним-то ясно, – произнес он. – Ну, а ты? Ты сумела в него влюбиться?

– Истинно реку тебе, отче, – ответила та, что – да. Он совершил для меня подвиг, пришел мне на выручку. Нес меня. У него такой… такой многообещающий уд…

– Вас проверят на полиграфе, – предупредил Гундяев. – Это условие пари. Возьмут анализы, определят гормональный состав. Но я рад за тебя, дочь моя. Запись уже достаточно убедила меня в твоей искренности. Ты обрела нечто дорогое и важное, ценное для тебя лично.

– Да уж не Ракете Рогозину давать, – усмехнулась Путина. – Там такие жабры… если поиграть в них кончиками пальцев, но перед этим подстричь неровно ногти..

– Избавь, – отмахнулся преподобный. – Я тоже слаб и рискую соблазниться.

– И что? В соблазне же подвиг.

– Да, но годы гнетут меня… А искушения множатся в угоду Махогу. Сейчас, мой дорогой… я не ошибся – Сомм? вам устроят маленькую экскурсию.

Странно, но тот его понял.

– — Конечно, экспозиция будет скромна, всего не обойти и за нашу долгую жизнь, но кое-что я вам покажу как лицо духовное и ответственное за развитие юноши в правильном направлении. Мы начнем с галереи портретов – живописных, фотографических, стереоскопических, восковых. Увидим посмертные маски основателей Бункера, если от тех хоть что-то осталось. Но для начала вам, разумеется, придется привести себя в порядок. Планета!

– Да, преподобный? – присела в реверансе Путина.

– А вам, – спохватился Космос, – не режут слух наши имена. «Планета», например. Ведь это не имя, это наименование небесного тела.

– Да нет, – пожал плечами Сомм. – Мы ведь тоже разные Бобры, Сомы, Вепри, Лоси. Каждому свое. По ранжиру, – добавил он совершенно невозможное для себя слово.

– У нас элементы телепатического обучения. Да, у каждого своя стезя, каждому – по заслугам, свое. «Jedem das Seine» – так было начертано на вратах одного древнего учреждения. Между прочим, не бессмысленная фраза.

– Что такое сафари? – спросил Сомм.

– После, мой мальчик, после. Чтобы усвоить это, понадобится некоторое духовное просвещение. Будь любезна, Планета, отведи Сомма поочередно в дезактивационную – мытья вам вместе, так что можете немного развлечься. Потом – под сканер и в лабораторию. Генетическую – обязательно. И в душ, само собой! Там тоже будет возможность снять напряжение. Потом Сомма должным образом переоденут, и мы перейдем к делу. Любишь его? – вдруг свирепо осклабился он.