Ирина пошла на поправку – артериальное давление держала почти самостоятельно, изменился цвет лица, слегка порозовели губы. Смерть ушла, не попрощавшись, смахнув ветром из незакрытого окна несколько листов бумаги со стола ординаторской…
// // // // //
Игорь хлопнул по своей старой привычке Вадима по плечу.
–Ты чего, – здесь стоишь?
– Да, детский сад там, Вадим махнул рукой в сторону дворца, где шёл КВН.
–Жди! Я пять секунд – отдам и назад, – Игорь помахал шоколадкой.
// // // // //
Сдав смену, в восемь утра, Вадим ушёл с работы. Ирине ещё предстояло выйти из больницы и однажды на сцене, стоя среди высыпавшихся из ящика опилок, станцевать для доктора, который спас жизнь…
// // // // //
Койка в комнате общежития скрипнула растянутыми пружинами. Проваливаясь в сон, Вадим продолжал видеть больничную кровать, лежащую на ней Ирину, громко цокающую в ночной тишине «РОШку». Прошло несколько часов, и он неожиданно проснулся. Глаза сдавливало. В ушах звенело. Мозг шагнул за тот рубеж, после которого начиналось психическое перевозбуждение. За столом сидел Игорь.
– Привет! – тихим голосом сказал он.
Вадим сел на кровати и бессмысленно посмотрел на него.
–Я только что из Москвы, привёз лекарства, о которых ты говорил. Боялся – не успею!
У Игоря было заросшее щетиной лицо, опухшие глаза… Вадим как ребёнок, увидевший что-то необычное, не отрываясь, смотрел на него.
– Лекарства почти все, – продолжал Игорь. С вокзала – сразу в больницу. А мне говорят: – «Вербов ушёл». Я про Ирку спросить сразу побоялся, а медсестра, такая светленькая, говорит: – «Жива твоя!». У меня мысль сразу – если ты ушёл домой, значит – всё хорошо». Тут ещё, «бородатый» ваш вышел, из ординаторской…
–Курасов, – Вадим бездумно, чисто автоматически, назвал фамилию.
–Говорит: – «Выкарабкалась! С Вербовым, до конца жизни, не рассчитаешься!» – Игорь извлёк откуда-то бутылку водки, налил в стакан, – Хлебни. Мне сказали – несколько суток не спал…
Вадим большими глотками выпил содержимое, наклонившись, поставил стакан на пол. Тупо слушая, что дальше говорит Игорь, он не заметно стал проваливаться в сон. Ему становилось то плохо, то хорошо, то снова плохо…
А Игорь ещё долго не мог успокоиться – поил студентов на этажах общежития. Поздно вечером, когда говорить уже не получалось, он просто стучал себя в грудь зажатым в кулак стаканом. По небритым щекам текли слёзы…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
РОЗОВЫЕ ПАЛЬМЫ.
ГЛАВА 3.
Май заканчивался дождями. Под монотонный шум воды, льющейся с крыш, спрятался в свои квартиры город. Ночь постепенно гасила его окна и иногда гулко хлопала подъездными дверями, пряча в тёмных силуэтах домов последних прохожих. Было самое время, натянув повыше к подбородку одеяло, погрузиться в сладкий сон, представляя, как дождь под мигающим светом неоновых ламп, вспенивает крупными пузырями лужи, барабанит по мокрым скамейкам парка. В одном из домов, на четвёртом этаже, не смотря на позднее время, и дождь, наводивший на сладкие мысли о сне, слегка размытым пятном продолжало светиться окно. Двое мужчин, сидя за столом маленькой, тесной кухни, что-то живо обсуждали между собой. Иногда, они, забывая про тёмное время суток, они начинали громко кричать и перебивать друг друга.
–Игорь, у тебя крыша поехала! Додумался – ограбить банк! Гангстер!… Кстати, мысль пришла – давай лучше подкоп под сберкассу сделаем… Глядишь, пока копаем, дурь из тебя вся вылетит… шучу! Я, конечно, понимаю, что это самый лучший способ поменять нашу серую и бедную жизнь на яркую и богатую…. Но, так можно поменять место жительства. К примеру – на Калыму, где тундра и тайга кругом… Помнишь песню: «Среди замёрзших елей и болот…».