Царящий вокруг переполох ввергал девчонку в настоящую панику. Совсем рядом сновали множество пеших и конных людей. Громко переговаривались бородатые мужчины сурового вида, кричали визгливо женщины, плакали дети, истошно блеяли овцы… На маленькую застывшую фигурку в измятом платье никто не обращал внимания.

Карие глаза девчонки переполняли с трудом сдерживаемые слёзы. Она изо всех сил старалась не разрыдаться. Но с длинных ресниц, то и дело срывались дрожащие капли… И стекали по грязным щекам, оставляя на лице мокрые следы.

Тёмно-зелёное платье девчонки, с изодранным подолом, покрывали какие-то бурые пятна и брызги… Петру Ивановичу они показались похожими на следы засохшей крови.

– Кто ты, бедное дитя? – голосом, полным сострадания и отеческой теплоты произнёс подполковник Гак. – Как тебя зовут? И какого ты будешь роду-племени?

Но девчонка испуганно молчала. И лишь продолжала беззвучно заливаться слезами, трясясь от страха.

– Не бойся, – как можно мягче проговорил Пётр Иванович, подняв руку, чтобы погладить девчонку по голове. Но так и не решился прикоснуться к отшатнувшейся незнакомке. Он осторожно закончил:

– Ты кивни мне, если понимаешь, что я говорю.

– Бесполезно, Пётр Иванович! – к подполковнику подошёл спешившийся князь Кургоко Кончокин. – Я с ней уже пробовал изъясняться на разных языках – русском, кабардинском, грузинском… Ещё там, в малой рощице. Ни слова в ответ не дождался! Может быть она вообще – глухонемая?

Подполковник Гак, отступив от незнакомки, подозвал к себе казака, цеплявшего с другими артиллеристами лафет пушки к подъехавшей армейской телеге. А когда бомбардир спешно приблизился, приказал:

– Проводи-ка, любезный, сию юную даму к нашей врачевательнице Степаниде… Знаешь такую?

И получив утвердительный ответ, дополнил своё распоряжение:

– Передай лекарке поручение от меня. Пусть она возьмёт бедняжку под свою опеку. Накормит девчонку, приласкает, утешит по-бабьи… Да заодно умоет, переоденет в чистое платье и подлечит, коли надо. И вообще – пусть осмотрит девицу повнимательней… Цела ли горемыка? Не снасильничал ли кто над ней?! В ясном ли она разуме?

– Слушаюсь, ваше высокоблагородие! – вытянулся казак. И забросив за спину ружьё подошёл к девчонке, всё так же настороженно наблюдавшей за непонятной всеобщей суматохой. Он жестом велел ей следовать за собой.

Незнакомка съёжилась. Но молча повиновалась… И вскоре артиллерист с девицей скрылись меж беспрерывно двигающихся повозок и людей.

Кургоко Кончокин проводив взглядом эту пару, задумчиво заметил подполковнику Гаку:

– Вы обратили внимание, Пётр Иванович, что платье, в которое облачена девчонка, ей несколько великовато? Оно явно с плеча другой, взрослой женщины…

– Да, заметил, – согласился Пётр Иванович. – Это бросается в глаза. Весьма тёмная и непонятная история приключилась с нашей незнакомкой, надо признать… Почему она оказалась здесь совершенно одна? Отчего так странно одета и молчит? Надеюсь, что-нибудь и удастся прояснить, с Божьей помощью!

…К подполковнику Гаку и князю подскакал, резко осадив коня, рядом с командирами, секунд-майор Ярцев:

– Дозвольте доложить, господа! Колонна построена… Дозорные и охранение уже выдвинулись на свои позиции. Наш обоз готов продолжать движение.

Пётр Иванович сделал знак солдату невдалеке… И тот сейчас же подвёл к подполковнику офицерскую лошадь. Заняв место в седле предводитель строительной экспедиции решительно скомандовал:

– Трогаемся, майор! И так уже столько времени потеряли на это недоразумение…