Мои товарищи на следующий день после возлияний норовили похмелиться, а я, извините за выражение, изображал графа де Блюи, но компания есть компания и мне очень часто приходилось набираться.

Георгий Дмитриевич Лощаков был одним из ведущих специалистов НТО16 шестого главка МПСС. Это был человек, четко представляющий конъюнктуру в вопросах не только развития техники в нашем и других министерствах, но и в вопросах меняющихся взаимоотношений между службами и министерствами. Он четко угадывал в наших годовых планах главное звено, на которое следовало обратить внимание. Он же определял объемы финансирования той или иной работы в зависимости от побочных потребностей предприятий, например, потребностей перспективного развития со скрытым финансированием. Я помню, как одну из работ отдел хотел поручить нашему СКБ за двести пятьдесят тысяч рублей. Затем передумали и поручили ее за пятьсот тысяч более крупному СКБ Дмитрия Ивановича Филатова. В конце концов, работа досталась одному из отделений Центрального института по радиоизмерительной технике ГНИПИ за два миллиона пятьсот тысяч рублей. Такой была экономика. Если бы мне давали эти деньги за эту работу, я бы не взял, так как при наличии лимитов на зарплату, численности и утвержденной средней зарплаты мне бы просто некуда было девать деньги. А создавать на предприятии условия безделья было бы не в интересах, в том числе, и директора предприятия. Оно, это предприятие, должно энергично работать. Что касается ГНИПИ, то у него было огромное количество вновь созревающих направлений, которые надо было подпитывать по внутреннему плану. Для этого и нужны были скрытые деньги в годовых и пятилетних планах.

Итак, Георгий Дмитриевич был ценный кадр, и мы его уважали. Ходить по ресторанам он не любил, поэтому я и решил однажды зайти к нему домой с соответствующей выпивкой и закуской.

Я поставил на стол бутылку сухого вина для его жены, бутылку коньяка для нас и сказал:

– Шнапс.

После третьей рюмки Георгий Дмитриевич вытащил из бара керамическую бутылку.

– Это разве шнапс? Вот это шнапс, так шнапс.

Попробовали. Оказалось – спирт. Меня очень быстро понесло на подъем настроения. А в этом случае я становлюсь очень веселым и непосредственным. После очередной рюмки я вскочил, открыл бар и вытащил оттуда коньяк выдержанный «КВ».

– Вот это, – говорю, – у тебя шнапс! Ну-ка давай попробуем.

И мы стали пробовать. Выпробовали всю бутылку. Я почувствовал легкое головокружение. «Значит, хватит», – подумал я. Но было уже поздно – уже «хватило».

Мы долго прощались с Георгием Дмитриевичем, он меня благодарил за то, что я самый непосредственный мужик. Я его – за то, что он самый умный и гостеприимный мужик. В конце концов, я уехал. Вот он, Курский вокзал. Вот он, билет на поезд у меня в кармане. Но поздно – поезд ушел. Следующий – утром. Стал звонить в справочное аэрофлота. Самолет летит через сорок минут. Поздно. Следующий – утром. Все! Остается только ждать. А ждать невозможно – выпил лишнего. Пока метро работало, доехал до метро «Комсомольская». Стучу в гостиницу «Ленинградская». Не пущают. Показываю свою красную книжку – пропуск в министерство – все равно не пущают. Туда пускают только по блату или по направлениям высоких инстанций. Вернулся. Сел в зале ожидания в надежде заснуть. Не получается – трещит голова. Выхожу на свежий воздух, сажусь на скамейку. Полегчало, вот-вот засну, но надо быть начеку: а вон и замаячил синий маячок. Милиция! Опасно! Убираюсь снова в зал. Итак, замкнутый круг: в зале можно заснуть, но трещит голова, на улице легче, но «моя милиция меня стережет». Вот мученье! Но должен же быть выход. Так вот он!!! В углу зала ожидания стоит огромный самовар размером с небольшую цистерну. Из нее днем чаем торгуют. Не может быть, чтобы все выпили. Открыл кран. Точно – льется, горячая. Пошел искать какой-нибудь сосуд. Причем тут какой-нибудь? Вот он – самый обычный, граненый стакан. Лежит себе брошенный после выпивки и ждет меня… тоже после выпивки. Вымыл я в горячей воде этот стакан и стал пить горячую воду. Сразу стало легче. Сколько я выпил стаканов, я не помню, только у самовара, по-моему, не убавилось.