– Так что у вас?

– Виктор Георгиевич, председатель на пределе. Сергей Иванович измотал его напрочь. Я очень прошу, вдохните в председателя еще чуточку оптимизма. Чуть-чуть осталось.

– А сам чего не вдохнешь?

– Так ведь я стараюсь, но мне помощь нужна. Вдохните, пожалуйста.

И он вдохнул. И работа продолжилась.

Когда по вине Сергея Ивановича ряд приборов, используемых для контроля параметров испытуемых приборов, оказались не аттестованными в Центре стандартизации Госстандарта, я договорился с работниками Центра, срочно загрузил приборы в «Запорожец» Льва Елина, начальника бывшей моей лаборатории. Елин выполнил задачу, а потом доложил:

– Пашка, я сказал Лукину, какого черта я везу кучу приборов в своем хилом «Запорожце», когда у тебя, мол, у проходной стоит своя «Волга»? И ты знаешь, что он мне ответил?

– Что?

– Я не дурак, драть свою машину для общественных целей.

– Спасибо, Лева. Обещаю, что это было его последнее философское изречение в качестве руководителя.

Работа была принята с замечаниями. Я пригласил к себе Сергея Ивановича и спросил:

– Сергей Иванович, где бы вы хотели продолжить свою плодотворную деятельность?

– На вашем месте, – ответил он.

– Это место уже занято. Если у вас нет других предложений, то я сделаю свое. Вы пойдете в лабораторию разработки бытовки ведущим инженером.

– А если я не пойду?

– Тогда вы пойдете искать работу.

– Это почему?

– Потому, что у вас двадцать выговоров, а этого вполне достаточно для увольнения.

Все, что было сделано Сергеем Ивановичем по генератору шумов, было выброшено. Главным конструктором был назначен Станислав Иванович, его бывший заместитель. В течение трех кварталов он в бешеном темпе разрабатывал нужную модификацию прибора. Это было начало моей трудовой деятельности в качестве главного инженера. Мечты о творческой работе пришлось на время отложить. Дальше – больше. Меня все дальше уносило от работы, которую я любил и в которой что-то понимал. Ишь ты! Приятную работу ему подавай, знакомую и интересную. А ты попробуй повозиться там, где ни черта не понимаешь. Есть одно волшебное слово в современном лексиконе: «Надо, Паня, надо».

Получив степень кандидата технических наук, в 1972 году я поступил на работу по совместительству, сначала на четверть ставки, потом на полставки доцента кафедры конструирования и технологии радиоаппаратуры ГПИ7. Проработал я так до 1987 года и ушел, когда времени для этого у меня, в то время уже директора СКБ РИАП, стало не хватать. Основная работа была настолько напряженная, что я, читая лекции по радиоматериалам по четыре часа подряд вечерникам и заочникам, отдыхал на этих лекциях и очень удивлялся, когда тот или иной доцент жаловался:

– Устал сегодня, две лекции подряд прочитал.

На экзаменах я разрешал пользоваться технической литературой и, более того, даже сам приносил несколько книжек для студентов. На выбор. Студенты уже знали мою привычку, выслушав ответы на билетные вопросы, продолжать беседу по всему курсу.

Запомнились и шутливые моменты. Однажды девушка, отвечая на мой вопрос, назвала явление в ферромагнетиках магнитоскрипцией. Я посмотрел на нее и сказал:

– Магнитоскрипция – это у вас в стуле, а явление называется магнитострикцией.

Однажды я должен был принять экзамены у группы из двенадцати человек. Староста группы, как самый смелый и ответственный человек, вошел в аудиторию и поставил на экзаменационный стол бутылку коньяку и бутылку шампанского. Я не смутился, попросил старосту поставить бутылки на подоконник и не уходить до тех пор, пока сдадут экзамен все до одного его товарищи. С двумя девчонками пришлось довольно долго, разговаривать. Я задавал им серию вопросов, они напряженно изучали литературу, отвечали и получали следующую серию вопросов. Часа за четыре они таким образом проштудировали 50—70 процентов курса и я, наконец, поставил им по трояку. Потом я позвал старосту, вручил ему бутылки и сказал: