– Удалось ли вам за годы карьеры заработать сколько-нибудь приличное состояние?

А.И.: Состояние – нет. Это не те деньги. Заработки непостоянны и почти все уходят на записи песен. По американским стандартам мы даже не относимся к среднему классу.

– Хотя бы, хорошей машиной можете похвастаться?

А.И.: У нас почти всегда были машины. Начинали с «Запорожца», потом последовали «Жигули» первой модели. Сейчас уже имеем «Бьюик Парк Авеню». Но всё же мы не богаты.

С.Р.: Да почему мы не богаты?! У нас просторная квартира, дача под Москвой. Но главное – замечательные дети и хорошие друзья.

А.И.: Интересная история была с дачей. Мы издавна мечтали её купить и встали в очередь при Моссовете, которая как раз подошла к сложному времени отказничества. Денег, естественно, не было. Пришлось продать мою шубу, кое-какие оставшиеся драгоценности, но дачу всё-таки купили!

С.Р.: Очень важно, что сейчас имеем финансовую возможность записывать музыку.

А.И.: И ещё мне всегда были нужны люди, которые давали свободу петь: помощник по дому и личный водитель. Тем более, что с возрастом здоровье лучше не становится.

– Какое влияние оказывало ваше творчество на личную жизнь и наоборот?

А.И.: У нас всё перемешано. Вместе поём, пишем песни.

С.Р.: На концерте как-то получили от зрителей записку: «Мы пришли сюда поссорившись, а ушли помирившись». Это что-то да значит!

– Вашу пару называют «дуэтом солистов». Как с этим обстоят дела в семейной жизни?

А.И.: «Дуэт солистов» – наша творческая специфика. Сами мы очень разные.

С.Р.: На самом деле у нас три певца: Алла Иошпе, Стахан Рахимов и, собственно, дуэт. Ведь это особый жанр. Но мы больше дуэт, чем солисты. Вообще-то, один певец в семье – катастрофа, а два – совсем непонятно что.

– Ну, это шутка. А реальные конфликты у вас случаются?

С.Р.: Иногда бывают.

– На какой почве?

С.Р.: На той, что я узбек, а она еврейская женщина.

– Понятно, национальной…

А.И.: Нет, на почве характеров. Более преданного еврейскому народу человека, чем Стахан, я не знаю.

С.Р.: Что значит «преданного»? Дело не в этом, а в справедливости. Я-то всегда легально был полномочным представителем узбекской культуры в Москве. А за еврейские песни ругали, наказывали. В шестьдесят седьмом году нас сняли с программы за исполнение «Хава нагилы». Но мы её пели просто потому, что это красивая песня. Так же, как, например, многие итальянские. А сейчас наступило время, когда еврейское искусство стало, наконец, в какой-то степени проявляться на широкой сцене. И я разбудил у Аллы национальные чувства вопросом: «Какая же ты еврейка, если не поёшь еврейских песен?» Именно она, по-моему, просто обязана их исполнять. Однажды мы отправились к Израилю на корабле, где находилось тысяча двести человек, из которых триста – актёры, остальные – научные работники, художники, религиозные деятели. Отплыли из России, потом было Средиземное море и, наконец, показался Израиль. И удивительная ситуация: на подходе к Хайфе у Аллы, которая никогда раньше не была в Израиле, появились слёзы на глазах. Я говорю: «Что с тобой?» А она: «Не знаю». Это то же самое, что происходит со мной, когда приезжаю в Узбекистан. Всегда надо с пониманием относиться к национальным чувствам других людей.

– Наложила ли популярность отпечаток на ваше мироощущение?

А.И.: Прежде всего, на отношение к самим себе. Мы чувствуем любовь к нам и здесь, и за границей. Это заставляет подтягиваться!

– А высокомерие в вас появилось?

С.Р.: Человек, ведущий себя высокомерно, состоит из комплексов. По-настоящему талантливые люди – нормальные, с которыми приятно общаться, разговаривать.