А.И.: А я бы сказала иначе…

С.Р.: Как обычно, в отличие от узбека… Вечно ты отвечаешь по-другому!

А.И.: Просто у нас не всегда хватало хорошего материала, где присутствовали и мелодия, и сюжет – чтобы была возможность создать драматургию. Мы долгое время не входили в «первый эшелон», который получал самые лучшие произведения, поэтому искали песни на стороне. Потом уже композиторы разобрались, что к чему, для нас стали писать Эдуард Колмановский, Марк Фрадкин, Ян Френкель. Мы со Стаханом всегда были очень придирчивы.

С.Р.: Даже случалось, что уходили с записи. Кто-то давал нам песню. И вот приходим в студию, уже сделана аранжировка, сидит оркестр. Делаем один дубль, второй и начинаем понимать, что песня не подходит.

А.И.: Других дуэтов тогда не существовало. И материал для нас приходилось готовить специально. Это тоже было большой проблемой. Мы и сейчас иногда берём песни, которые раньше никто вдвоём не пел, и переделываем под дуэт. Например, романс «Только раз бывает в жизни встреча».

С.Р.: Мы никогда не были придворными певцами. Из патриотических произведений в нашем репертуаре можно вспомнить только «Алёшу» Колмановского. Потому, что песня лирическая, мягкая…

А.И.: А «До свидания, мальчики» забыл?

С.Р.: После нашего исполнения этой песни чуть не уволили всю редакцию радиостанции.

– А что там могло не понравиться?

C.Р.: Коду мы сделали так, что мальчики всё идут, идут, идут до сих пор, а не только во время Великой Отечественной. И всё уходят и уходят. Это не понравилось художественному совету. Та же история была с песней «С чего начинается Родина».

А.И.: Её мы спели в форме вопросов и ответов. Я задавала вопрос – Стахан отвечал, Стахан спрашивал – я отвечала. Мы размышляли: с чего же всё-таки она начинается? Не утверждали, а размышляли. В нашей интерпретации не содержалось окончательного ответа. Стояло многоточие. А в ту пору надо было только утверждать.

С.Р.: Кстати, сегодня я смотрел кусок правительственного концерта, посвящённого Дню защитника Отечества, – один к одному программа времён Брежнева. Тот же позитивный, утверждающе-пугающий репертуар! А мягкого ничего нет. Только Лариса Долина спела лирическую песню. Да, мне нравится Газманов; он лирически патриотичен и очень естественен. Но сколько же можно петь «Господа офицеры»?! Для нас с Аллой всё это непостижимо. Не могли мы там быть никогда. И по-прежнему остались белыми воронами.

А.И.: Но всё-таки нас любили и понимали нашу ценность.

– Расскажите подробнее о причинах вашего решения уехать на постоянное проживание за границу.

А.И.: У меня имелись определённые медицинские проблемы, нерешаемые в Советском Союзе. Но не только это. Чтобы съездить на гастроли за рубеж, надо было пройти массу некомпетентных комиссий. Раздражало также неуважительное отношение к артистам. Например, титры фильмов, в которых мы пели, никогда не содержали наших имён! От многого свинства хотелось бежать… В семьдесят девятом году мы подали документы на выезд, а Стахан положил свой партбилет. Но нас не выпустили.

– И как это мотивировали?

А.И.: Говорили, что это было не в интересах государства.

С.Р.: А вторая формулировка звучала так: «Вы слишком много сделали для советского искусства, чтобы вами рисковать». И пояснили, что за границей, оказывается, убивают много наших людей. В общем, чушь какая-то.

А.И.: И вот мы со Стаханом – лирические исполнители, которые всегда пели о любви – остались одни, два отказника. Нам запретили выходить на сцену, не давали работать, уничтожили записи. Сотрудники радио и телевидения с риском для карьеры пытались сохранить хоть какие-то наши песни. Чем мы только ни занимались, чтобы выжить, даже развозили товары на машине…